Ориентир

устых шезлонгов. Энджи не была суеверной. А вот те двое индусов (я не гадал, кто они точно: индусы, цыгане или индейцы), в приметы верили: и по их приметам «туман по

дела с каменным лицом, не шелохнувшись. А вот Марра, казалось, уже кайфовала от предвкушения «партуза» с «турнэтом», и её глазки бегали, такие ехидные, прищуренные. По-моему, этой шлюхе было всё равно за что получать ден

языки молний. Смыкающимися воротами надвига

е-зелёное свечение здесь источали понатыканные всюду маленькие полусферы, закрытые мутноватым стеклом. В конце коридора нас ждал охранник-негр (у них что, мода на темнокожих?) в светло-сером пиджаке: меня, Энджи, Марру и двух индусов, худющих, как трость, чёрно-синих, как струя пер

осил я взволновано, вп

чами. – Подготовят сейчас, введут в к

ый купол галереи, растекались по желобам

янула Марра в вос

й, пригрозив указательным пальцем, голубые глаза его недовольно

– мраморные изваяния греческих богов, а вдоль стены бежали титаны, сражались воины, разглагольствовали философы и тосковали в одиночестве избранницы героев. И все эти дорогущие барельефы были исполнены не в классическом стиле, как я понял. Во всём чувствовался, ско

На сколько нас отдают в пользование? Не могли уст

на думала о чём-то более серьёзном, нав

бывая во власти шика. – Если что – нас никто

л ей по заднице! Если Энджи забавлялась со мной, это не значило, что я – «игрушк

другую индийцев, мексиканцев или колумбийцев без рода, без племени, русский подвернулся, кстати... Спроси ещё

шипел Сэмуэль, продо

сь Марра. Я заметил с приятным удивлением, что новые условия радовали её, помогая стр

– торопливо п

но не увидеть среди этой неоднородности цветов и вещей. В окружении охранников, здоровенных мужчин (белых, смуглых и темнокожих), в светлых рубашках и крепких женщин (азиаток, европеек) в жемчу

лся он к гостям в зал, по

только что, бездельница-богачка! На лице выделялся маленький рот в капризно-усталой гримасе. Серо-зелёные глаза наглючки смотрели злодейски надменно снизу-вверх из-под тонких чёрных бровей. Презрение к нам она испытывала, точно! Особенно ко мне. Почему-то сразу понял, что именно я ей не понравился с первого взгляда. Надув щёки, как бильярдные шары, она что-то спросила у отца, сохраняя деланное терпение на мордашке. Интуитивно я ощутил тайное отношение этой пигалицы ко мне и грозящие н

тинкты. Они были избалованы деньгами и властью, искушены в законах и человечьей психологии, и, судя по фрескам, мнили себя равными богам: искали невезучих бедняг, чтобы всласть поиздеваться. Унижение бессловесных рабов казалось им

упермаркетах) сидели на рояле в ряд. Казалось, они провожали нас с немым

ад землёй, давила душу. Думаю, не только мою. Бархатистый лунный свет дарил нам не романтику, а лишь тревогу, а там, на

ад нами хлопотали служанки, напомнил возбуж

меня за «нуа» и «нуж», наверное, нравилось наблюдать мою реакцию. Приглаживая краску ладонями, она искоса следила за выражением на моём недовольном лице. Энджи заметила это и поспешила мне на выручку: она

мися от возмущения тёмно-коричневыми соскам

ряжение выдавливало слёзы на моих глазах. Сердце сжималось от смутного страха.

осил я с большой надеждой, дрож

нной чувихи, будто бы в круиз отправлялась на самом безопасном и лучшем авиалайнер

бы договорилась с

груди, бормотали что-то. Молились отчаянно Будде ли, Кришне, Кали, Яме, ил

ала на них Марра и, конечно, н

озвал Сэмуэль

ера зала наполнена запахами свежих фруктов и ядрёных напитков. Лёгкая музыка, которую выпиливали из своих инструментов «менестрели». Они наигрывали тихо, словно закрывши глаза, дабы не перебивать мажорами мирные разговоры гостей. Не

о не смотри! – волнуясь, мне посоветовала Энджи. – Рассла

редрассудков преображалась и о

ели на нас, разгуливающих между присутствующими. Слушая музыку или какого-нибудь нового знакомого, метали в нас – раскрашенных, полуобнажённых – быстрые, и порой стыдливые взгляды. Многие, наверное, с трудом вживались в образ «владетелей лю

кой манёвр, чтобы непременно встретиться с Эн. Удавалось. Улавливая мой настороженный взгляд, она отпускала ко

и!!! К её властному терпеливому стремлению, к одной ей видимой светлой цели примешивалось желание пожертвовать собой.

лядом, я, наоборот, лишь больше привлекал внимание хищников. Ускоряя шаг, дрожа, я смутно представлял себе их намерения: кару с безумным ожесточением. Нет. Резать

ысокий и пузатый негр в красно-белой шапке,

ными зубами, точнее, драгоценным камушками в них. Я невольно обернулся в поисках спасительного взгляда Энджи. Но, как бы судорожно я не искал, поддержки не н

казал негр, отрубив у сига

в коридор. Я шёл неуверенно, капли пота, скатываясь по коже, оставляли в краске на боках длинные дорожки. Ноги мои подкашивались, а в груди, испуганное, колотилось сердце. Я пытался вс

р взошёл на кровать, улёгся на спину и жестом руки в золотом браслете отправил меня в ванную комнату. Но только я оказался внутри, и хотел было по привычке закрыться, негр вскочил и оттолкн

он, покрутив своим мощны

ать, а если не танцевать, то хоть имитировать. Но вдр

зад, я леденел от переживаемого позора и готов был выть. А сейчас м

удто выходил на прогулку в сад, а вовсе не мучил никого. Упав на кровать, он пр

. Как велика тлетворная сила вседозволенности, которую накопили они, богатые гости мистера Розато! Заставляя нас играть роли, донимая разными дурачествами, которые мы обязаны сносить с невозмутимым спокойствием, они забыли о Божьей каре... Рыдая

я в себя и в окружающих. Сумасшествие моё в этот день имело граци

к бомжей» выслал специальную бандероль в США: коробку не простую, с тривиальной доставкой на дом, а такую, чтобы адресат забирал её с почты по предъявлению кода. Один, два, три, пять... «Орие – чудеса, орие – небеса...». Из человека в грязных обмотках и с мутными глазами «вразбег» Крам превратился в

л меня Сэмуэль, это он сч

де будет вручено достойное (так нам пообе

пытания меня ож

столешнице лежали баксы, стянутые в трубочки разноцветными резинками. Пять рулончиков денег, по одной на каждого: для меня, Энджи, Марры и двух... постойте, ведь вернули лишь двоих. Неужели остальные не выдержали? Их что, замучили, отняли органы? Я знал от Энджи про еврейских хирургов, наживав

жутким страхом от мыслей, что меня вск

читал: там было ровно триста долларов – небывалые деньги для меня! Но как быть с долями Энджи и Марры? Их деньгами? О чём я думал, корыстный, предатель?! Укоряя

ль! – про

ы не были бы сжаты так плотно. Но мне-то легче не становилось. Стоило закрыть глаза или обратиться к памяти, как с болезненной точностью воскресали в голове противные образы недавних событий. Скорее всего, чёрный извращенец проговорилс

ротой обёртки и знакомой маркой – за всё это вместе взятое не стоило унижаться. Закидывая в рот чипсы и шоколад, я лежал на полу в комнате, жующий от горя, плачущий от стыда. Заглянул индус, тоже жующий, заметно успокоившийся, и некоторое время смотрел на меня внимател

валика свёрнутого пустого матраса Энджи, не то из-за окна. Со мной говорили вежливо-покровительственным тоном. Сначала слышал как свистящий шёпот, будто голос Энджи, предупредил, мол, оставаться здесь нельзя, и покидать «вот так вдруг и

белого каления, до безумия, заставляя слушать неслышимое. И верно, сейчас ОНИ сведут меня с

присматривался к пустым матрасам, щуря глаза в полутьме. Его вспотевшая гладкая кожа блестела на груди и на плечах, отливая иссиня-серебристым светом. «Потанцуй!», – приказал он горячими устами Энджи. От него исходила такая невиданная завораживающа

тряхнул меня, отбросив

. Ра

я с отчаянием в голосе, как буд

хоже, тем самым ответил не на мо

– решил я. –

Надсмотрщик негр за столом сидел один, глядел тоскливо, нахмурившись. Перевешивая

м в мексиканку. Но оценив, что я не покажу мастер-класс по «об

го полуживого кита

а господина Розато. Беглеца посадили на стул и продолжили мутузить, пытаясь ещё с ним говорить.

? Самбади

ла! Мне стало горь

куда, во Флориду... – глухо

л негр руки в кожаных перчатках,

у, то другому, выяснял где «бой-баба», он мусолил имя «Энджи» каждый р

тнявшим у меня ангела-хранителя. Я дёргался и «накосячил», просыпав п

ечером в пустые трущобные «апартаменты». Разуваясь,

еюсь?! – улыбнулась пря

идение из сна. Но к счастью, милая Эн действительно явилась во пл

бя нет, выт

ачала головой Эн. – На

ила Марра. – Мамочка пришла. Нас о

«ромашкой» в кругу богачей пошло Марре

Молодчина! – она хотела было поглад

дтёками на лице и заплывшим левым

овенных бутыля с вином. Три галлона. Взяли и отли

напевала те же слова, только под другую музыку. Негром

со мной, затем со вторым индусом. Энджи отстукивала ритм руками по коленкам, шептала песню, но её лицо было помятым и каким-то ласково чувственным. Эти болезненные черты хранили неизъяснимо печальное выражение. Вдруг он

мной! – мотнул

оталась пьяная Марра, обнимаясь с индусами.

вё, са не се рефюс

сь в ванно

жи пьяно, и заплакала. Я смотре

моего ангела не терзало раскаяние. Мне показалось, что если на её лицо

мученно улыбаясь. – Можешь отомстить, от

ладко истязать. Но тут покровительница сама превратилась в рабыню, виновную и ждущую наказания. Это было непривычно, и

попросил я отчаянно

упили на её глазах. И, не смотря на эту противоречивую видимость, я верил: по-преж

сив нижнюю губу, и вложила

то через три д

ла мне разворачивать записку раньше времени. Приказала спря

Она даже передала мне булавку. И подарила фо

дусом! Я хотел закричать на водителя, вытворить такое, чтобы тот понял

ешливо-спокойным тоном. А я с горечью осознал: ни сегодня, ни