Ориентир

! – пролаял кто-то

а на Энджи) разглядывал меня с оскорбительным любопытством. Я встал, хмурясь, чихнул, п

очему разрешил ютиться в них бездомным. Одной моей скромной интуиции не хватало, и милая Энджи указала н

оелись на своих харчах, деньжат почти не оставалось – следовало подзаработать. Энджи шла торопливо,

ржал я, смутно понимая

Говарду, – не сразу сознал

го! Я корил себя, называя

ению лица Энджи уга

еня теперь? – сомн

танов, зашуршала пакетом

охновенно вполголоса. Лицо Энджи сияло. Я не виде

ся, глядел я на изумительную проныру Энджи, готовую заплясать от внезапного прилива чувств. Ведь дружище Эн снова готовила сю

най, что ТАК правильно! – стрельнув глазами, ткнула у

того крестика на груди), пообещал в сердцах «только слушать, и не спрашивать». Мне не за

армитой» на сутенёра, потом её перепродали во Французский бордель, оттуда выгнали за вздорный нрав, и уже тут Марра в качестве «маршёзы» не единожды ловилась полицией на панели. Отсидка за решёткой и штрафы не исправляли её, а наоборот – раззадори

едой, питьём и одеждой, выручая из передряг. Ох, сколько их, трудностей, валилось на мою долю! Но зря, видят покойные родичи, занял я у неё деньги

одруга и кредитор потребовала всё отработать. Ночью мы с ней отправились ловить мальков на берег реки ради «ушицы». Не знаю, где она взяла тюль? Обычно бездомные, не хлябая физиономией, «вычищают» этакие «инструменты» отовсюду. Энджи словно готовилась к чему-то очень

– вдруг спросила она, ст

быстро. Словно обличая истинный мой грех, в голову пришёл тот сон...

-ха? – Энджи встала

шла, о чём спраш

еньги и не смог вернуть, а обещал ведь! Сказал,

есть старшие товарищи, называемые, что ли в шутку, «мастера». Соответственно, у «мастера» есть «подмастерье» или «слуга». С этим ничего не поделаешь. Кто-то создал эту иерархию, и каждый в притон

, Энджи? – спросил я сразу, н

согреться, – сказала Энджи напряжённ

метра два, если не больше. Она жёсткая на ощупь и плотная, из неё получилось бы,

ь, искоса посматривая на подруг

, и сердитая она была! Говорила, чуть дрожа, я чувствова

добродушную и терпеливую маску. В свете месяца резче стали черты её лица, а копна волос на голове превр

давленно, не глядя больше на

Отчего не подался в приют для детей? Там бы приняли,

кет... – буркнул я, п

бя бы, взрослого, изнасиловали много раз, а потом бы кажды

ей верил? Ведь меня в приюте взрослые не трогали!? Тело моё осл

ворила Энджи строго, поманив рукой

иво и тихо, но неожиданно умолк, задышав

несла она, покрутив голов

ела в глаза так неистово, испытующе, будто не верила, что я по своей воле остался с ней. Не р

а, шлёпнув меня по правой ще

с я, кривясь. Зап

а Энджи, закрыв глаза и подняв голову. – Лес

могла внушить почти что угодно не только мне, нуждающемуся в поддержке и компании, но и другим – старше, нежели она сама, и сильнее. С обычным своим упорством «мой ангел» прокладывала «нам» дорогу, забавляясь моим немым бешенством. Ей постоянно нужны были каки

ласковой вкрадчивостью, отбива

ся служить прихотям хозяйки-«ангела». И милая Эн, казалось, забывала прежнюю себя, превращаясь в садиста-забавницу, норовящую унизить. Я был согласен пострадать для удовольствия Энджи, но вскоре она стала выдумывать для этого более изощрённые способы, и я держался с трудом. Её глодало страстное желание терзать меня ночью в траве или в канализационном коллекторе, и случалось, от о

ла правильно. Теперь, служа её злодейским страстям за мнимое покровительство, я... получал удовольствие! И каждый раз, когда Энджи уводила меня, торопясь, я был переполнен сладостным

грами снова, чтобы почувствовать приятное освобождающее утомление. Но нет, «ангел» вернулась слишком скоро, по-прежнему озабоченная, покусывающая и губу, и уже ноготь на большом пальце.

-э... куда

ел на Энджи затуманенным благодарностью взором, чувствовал: сегодня решительно и бесповоротно изменится весь наш «бомжий мир». Марре, этой пустышке-мартышке, импони

к сумасшедшая. Соскочив с травяного м

м. Она решила за «нас». За внешним холодным спокойствием Эн скрыва

жал большой светодиодный фонарь, а в левой – белый носовой платок. Добродушно осклабившись,

не ша

статься и отдаться Краму прямо тут. Марра бы сейчас же развернулась и поспешала за Говардом н

в мешках, завязанных крепко. Затем нас перенесли в поезд. Остальные события я утерял из памяти, приукрасив воображением. То

рвым, Энджи освободила меня и Марру. Стояла тьма, день был нерабочим, что ли? Вокруг ни одного человека. В окошко маленькой контор

ичитала, стала похожа на какой-то нервный ком из кожи и костей. Но расслабляться было рано, путь впереди всё равно ещё долгий, хоть и ост

галась железная махина, скре

Махина грузового состава проносилась, и мы двигались живей, не боком, а как солдаты, наверное, перебежкой. Воняло мазутом и другой гадостью, мокрой и терпкой. Энджи я не слышал

етров, вход туда огорожен колючей проволокой, в вагонах патрули, кругом ВОХРа. Лагерь беженцев, что был поблизости, закрыли давно, лет десять назад точно. Нас, наверное, перевозили в грузовом отделении электрички, то ли в коробках, то ли в мешках, но по непредвиденной случайности ссадили на полпути. Потом мы

ись на спинку дивана. – «Орие – небеса, орие – чу

винцового плена... Я казался контуженным, скорее

дке, не течёт мозг? – попрос

ла. И мне стоило отдохнуть. Встав, я поплёлся на нетвёрдых ногах. По пути наткн

. Манили кто чем: деньгами, оружием, другими людьми, дорогими машинами (она вроде не умела водить),

, проклиная небо, а затем выстреливала в голову из невесть откуда взявшегося пистолета.

емного поглазев под задранную юбку, я решил: она не столь уж дурна. Представил серые глаза под густой щёточкой ресниц. Нижние веки слегка припухшие, с крохотной складочкой. Небольшой, аккуратный носик с закруглённой линией горбинки и приподнятым кончиком. Воло

ескошенной травой и кофе, кажется, с шоколадом. Здорово! Вкус кофе идеальн

л на себя чуть ли ни тонну воды. Может, вылил больше, но мне кажется, тонну точно. Освобождённый, блаженный, ангельски чистый, я выш

ихо, ещё наслаждаясь чист

потягивая кофе из белой кр

ы. На подбородке пятен почти не осталось, лишь возле ямочки. Чистота и покой преобразили её. Она удобно устроилась на диване, смотрела на меня

мыло и спокойствие! – подумал я, ласко

с, выпрямившись. Энджи сочетала в себе

а! Испортила минуты счастья... Она я

в душ. Сквозь шум воды донёсся ее голос. – Меня

пока и диктовал распорядок дня. Из скупых пояснений, каковые мне удалось выудить у Энджи, выходило, что по её вине мы крепко «попали». Оказалось, что Крам накачал «контейнеры» Энджи наркотой, и с этой поклажей её спалили «филины». Теперь весь мир превратился для нас в подобие Евротуннеля, и

шно шумный и дикий, сверкающий иллюминацией и



и кого-то похищать, а потом опасаться, что спецслужбы найдут и накажут. Сэр Филин передал нас троих (Эн, меня и Марру) в компанию мистера Тони Филдинга. Номинально, он был разработчик каких-то там логистических схем, а де-факто – занимающегося трансфером

, но при этом предоставляли сносные бытовые условия и даже платили деньги, которые хватало на карманные расходы. Убежать нам бы просто так н



ободив меня от «ущербных» мыслей, вспотевшая, она упала на свой матрас и снова повернулась ко мне: свет от уличных в

. – В респираторных масках. Ватно-марлевые повязки, скорее всего, наденем, что

нести. ОНИ на всякий случай предупредили нас, что всё прослушивается. За окном трепетала листва, охваченная лихорадочной дрожью. Там, в успокоившей

отя дорога и пролегала рядом. После работы я уставал насто

оавтобус. Водитель по имен

Так и останетесь на улице среди чужаков, которые вам не рады. И спасать вас некому. В лучшем случае, полиция попробует выяснить личнос

о? – спросила Марра к

джи. – Если верить Чаку, хв

ь, принимая сигнал по рации.

л негр в безрукавке, нацепивший на себя уйму пёстрого металла. Увидев Энджи, оба отвлеклись. Негр, вытащив изо рта сигару, присвистнул. Одобрительным кивком выразил интерес и седой «мэн» в

вытаращив глаза на почти открытые маленькие острые шоколадные груди юной работницы. Не смущаясь ничуть, мулатка продолжала трудиться. Её руки, как манипуляторы промышленного робота, производили чёт

шоу ас... – начал негр развязно, прод

ти долэз – бэнь-бэнь... кам он,

. Откинувшись на стуле и вперив глаза в потолок, негр кивком в

ный не то своей находчивостью, не то злодейством. Он судорожно показывал пальцем на одну из полуголых работниц, не то индусок, не то мексиканок. Черты лица Энджи выразили удовольствие, но потом, когда отвернулась, оно сменилось холодной отч

вать, почти не смотрел на них, а только матер

ающие без ЧП охранники, метелили несчастных до полусмерти, а потом выносили их, как мусор. В помещении находилось несколько комнат, где разбирались с «трейторз» (предателям

ебя и хозяев. Всегда вдвоём и на наших глазах «обрабатывали» какую-нибудь работницу на столе или на полу. Обычно на «сэндвич» босс-негр приносил камеру и снимал, улюлюкая, приговаривая. «Бэт», значит, сутенёр (мес

и, но когда попробовала Марра, её сразу наказали. Дура! Ведь прямо над её макушкой висела камера, которая следила за нами. Да и нетрудно было бы распознать обдолбанную Марру, ведь она успела нюхнуть, вела себя безобразно-вызывающе. Правильно, что два здоровен

это же чувствовал! Наперекор всему, в ней росло нестер

, я прилёг на матрас к Энджи, накрывшись

думал

ть охватившее волнение. – Ты о чём

авлялись, не щадя, я задыхался от стыда и ярости так, что губы тряслись. Наверное, все эти муки нашим крестом стали с самого рождения. Но Бог милостив, вместе с невзгодами о

т и мне так не суждено узнать мыслей моей подруги. – Втроём нам не выбраться... Это то

тел я закричать, но п

л? Для чего-то хотят пристроить. Сам как думаешь? – шёпот Энджи

ся шагов, похожих на стук каблуков Марры.

вяло и вожделенно. – Завтра нас... э-э... везут к богачу, слы

ыслушали. Конечно, иногда Марру мне хотелось выслушать и даже поддержать. Хотя она часто злоупотребляла нашим добрым отношением к себе и вела себя как ст

нув из-под покрывала Энджи,

спросила Эн у Марры. – Обычно план

шала и продолжала

осу, у него огромный «мандрэ»..

зко прервала её Энд

, какое-то грустное удовольствие, девица уловила и п

ы, интересоваться новыми «заселенцами». А те – «бек-мек»... И не могут объяснить. Один проболтался, мол, их вывезли непонятно откуда и непонятно куда. Ну и началась кутерьма. Конечно, наши «амерлоки» не признались! А чё было делать, мля? Так вот, «фараонам» можно не отвечать ничё, глухонемые и всё! Пусть в офис дуют! Ну

ко моё замечание, но и Энджи. Она нанюхалась, не иначе, эта чокнутая «марто»! Её, любительницу «ентого дела»,

ё не пойми чем. Успела, видно, исполнить

ала Энджи недовольно.

лениво уточнила она, растягивая слова. – Н

ие. Скривившись, она ничего не ответила, отвернулась к стене. Пробормо

чудеса!...», – шептала Эн

, поговорить хоть немного, но я чувствовал: лучшее,

вился). Суть длинных речей и скупых жестов, которыми сопровождал свои объяснения этот холёный мерзавец, заключалась в единственном правиле: подчиняться воле гостей, испол

ила мне и Мар

, поэтому... Почтительно общаемся

м Третий, озабоченно оглядев нас

нку, устраиваемую семьёй кру

азал я сердито и осёкся.