ЧЕРНЫЕ ВОРОНЫ 8. На дне

, умных, красивых, интересных и талантливых. Хотя бы близких по духу. А Ты полюби тех

лжай любить. Искренне, не щадя себя, глубоко, как любят идеал, как матери любят сыновей, как женщина любит мужчину, как скрипач любит свою скрипку, как способен любить только Бог. Ког

ль Кв

это. – ткнули мне в руки какое-то плать

ыло приказа

о хлопал меня по щекам и

лжны знать, что она ничего не прячет в своих штанах или

льно качну

раздевайся,

ирать мне нельзя. Там дети. Сами. Отвернулась и стянула

уух, какая задница. Я б и на си

уст

трахаю. Я по

а ягодицы и больно ущипнули. Стисн

рнись,

латье и начала натя

сказал! – схватил за

, и он наотмашь ударил меня по щеке

иказано было

е давая меня ударить, а у меня от страха засосало под ложечкой, и все тело начало дрож

оился! – схватил меня п

*

хозяев вертепа. И если снаружи здание казалось недостроенным, внутри было все устроено для личного комфорта его обитателей. Нет, никакого шика, естественно. Ничего, что более или менее походило бы на то, что я привыкла видеть в нашем доме. Скорее

ривел к те

Вх

Только шикарная двуспальная кровать, кресло и тумбочка. На кресле валяются вещи. И я увидела ЕГ

риказывал е

ех залож

за шкирку, и у того с

– Я ПРИКАЗЫВАЛ

в глаза... а я...я не могу смотреть на него. Просто не могу. Меня тошнит от одной мысли,

? Кто?! Это

а шкирку подтащил к тумбе, схватил за руку, насил

! Она меня оскорбила... она в мен

оевика, и тот весь об

льцы, или эт

лааа

азо

ааааа

когда услышал

з моего приказа, пристрелю, как бешеную

ооо, – р

ыми глазами, вжавшись в стену спино

тив меня. Еще несколько шагов, и он совсем рядом. Я медленно открыла глаз

. Глаза, налитые кровью, с мешками под нижними воспаленными веками, затуманенные наркотиками, пр

к не похожим на его собственный. Молчу, гля

ои дети. Они голодают.

ал тихо, не давая

он даже не обратил внимание на мои слова, закурил, с

, кто присл

ь пересохш

ни там в автобусе, ты понимаешь? Их же могут пристрелить

махнул с нее пальцы... о боже... боже мой..., открыл ящик,

ть х

ле того, как я сказала ему, что н

, чтоб ты сжалился над нашей

т сына! Как, впроч

.. ты с ней... у тебя... Его

ь не рассказывать о широ

о мне и ткнул м

– ухмыльнулся жуткой ухмылкой, которую я никогда не видела по отношению к себе, – хорошо, что ты здесь.

ким ледяным равнодушием... Боже, кто

детям. Отпусти нас всех.... Есл

и я невольно за

мне в руки и поможешь сделать его посговорчивей. И будеш

я не усомнилась в его словах. Это не была у

осят твою фамилию. Мы все Вороновы, такие же, как и ты. Твоя кровь и плоть! Максиииим! Сжалься. Я пришла к тебе

зко разверн

из вас не знает, кто я на самом деле. Поэтому насрать

бы бил словами и о них... но он избегает даже упоминать

ли на полу. Вот так он разбил и нашу любовь... нет не сейчас... а когда отказался от нас и до

ы? Я не вижу тебя... Кто это... кто передо мной сейч

на сраную любовь, на всякую ху***ту, которую ты там себе придумала и пытаешься меня ею ?лечить?. Я н

.. Я бы зарыдала сейчас, взвыла бы, но не смо

маешь? Ты...ты ведь умрешь здесь,

зы. Боже, неужели я все еще его жалею? Неужели я

-то, чего я еще не видел от тебя. Побейся головой о стены, разорви на себе одежду, расцарапай грудь, – он смотрел на меня диким ост

видела перед собой Максима. Передо мной стоял Аслан Шамхадов.

стучат, и в висках холод стынет. – Мы жили вместе, спали в одной постели. Я любила тебя любым, принимала любым и готова была простить что угодно за то, ч

девочкой и решила, что лучше трахаться и сосать у одного, и заиметь миллионы. Думала, схватила черта за бороду, и твои сладкие дырки медом намазаны? Поверь, они самые обыкновенные, как и у тысячи других баб! Или ты считала, что привяжешь меня к своей юбке дочерью?

ать на меня. На дочь? Т

от приближающегося

еня за запястье, сдавил до хруста с такой силой, что я от боли застонала, а он заставил меня скрючившись опуститься на колени. По моим щекам потекли слезы, я с

правду без розовых очков. Ты пришла сюда с определенной целью, а я озвучу тебе способ ее достижения, либо забудь о своей цели. Есть Зверь. Он был, и он будет. Из человеческого в нем толь

на пол, растирая запястье, на кото

поймет. Но если когда-нибудь наркота и вся дурь выветрится из твоей головы... ты не простишь себе этого... Если. Но я сомневаюсь, что это

а, что его красоту не портит даже эта борода, даже этот синеватый оттенок кожи, как у ожившего мертвеца, и эти

размаху уселся на нее,

Удовлетворишь их, и я подобрею. Иди ко

т к горлу. Скольких он перетрахал на этой постели, на этом ковре. В этой проклятой

л, ко мне

носно улыбается. Глаза сухо, лихорадочно блестят. Ему нравится меня унижать, нравится виде

я воняет твоими шлюхами,

чно и так банально, а главное – так тошнотворно-лживо. Предлагаю договориться

ь? – прошипела я,

и меня в ступор, я застыла, ощущая, как немеет все тело.

замахнулся, вынудив меня зажмуриться и приготовиться ощутить уда

К ночи приведёшь обратно. Пусть Гульнара ею зай

По

то тронет пальце

нем не осталось и следа от Максима, которого я знала. Животное. Жуткий хищник. А я тупая добыча, которая сама пришла к нему в руки. Я вытерла слезы тыльной стороной ладони, а внутри в

хиджабе поприветствовала меня кивком головы и повела в соседнее помещение, где оказ

я. Лучше бы я осталась рядом с детьми. Мы бы пережили это вместе или вместе умерли от голода или от рук террористов. А я бросила их... снова пошла к нему. Поверила, что он может помочь вопреки всему, что это его очередная игра и он защитит нас! Я все еще жила иллюзиями и пряталась за жалкой оболо

ом дикой боли, которая нарастала и грозилась меня задушить. И снова лестница, коридоры, двери, лязг замков. А от меня осталась лишь жалкая оболочка, с трудом воспринимающа

полосок кокаина на тумбе. Наклонился вперед и, вставив свернутую в трубочку купюру в ноздрю, шумно потянул полоску. З

оздно ты убь

подернутый дымкой, взгляд, втер оста

зможно... А вообще, разве

жалею, что очнулась от проклятой комы. Как же хочется отобрать у него нож, т

аже на это. Там дети

с тобой интересную сделку, ты делаешь мне хорошо, а я зво

лну боли. Это вытерпеть невозмо

ли избей и оставь харкать кровью у твоих ног.... я буду молчать или к

но сделал круг и остановился напротив. Я вс

в самых разных позах и самыми разными способами. Мы можем вспомнить, как охрененно нам было когда-то вдвоем

Впервые внутри меня ничего не отозвалось на его прикосновения. Глухо и пусто. Только ненавист

х женщин, побывавших в моей постели... Даже сейчас, уни

или сифилиса со всеми шлюхам

о. Именно поэтому моей женой была ты... – трогает мою скулу, а меня трясет всю, и слезы из-под закрытых век катятся.

тые и хрустальные. О

что-то жаждет услышать ?малыш?... и понимает, что это нежное слово из прошло

лкой пришла сю

к себе и взял

вственности, ты не плак