Пигмалион

изнь кресле и разглядывал запросы на очередных гомункулов и цены за предложенных. Толстый кабель, как обычно подключенный к шейному позвонку, тя

астойчиво не гасло, продолжая пре

ос в динамике, - у меня из спи

ляд на следующий всплывший

ь за своими игрушками, то сам

ширмы власти... шшшш... - безэмоциональный, немного режущий электронным шипением слух голос. - И все-та

Нич

...шшшшш.... - Альфа установил «глушилку», сигнал п

к с шифром и завершил сеанс св

кнул мужчина, разминая

озвалось в груди тупой болью, давно забытой, стертой. Что-то было такое... удивительное и неуловимое, испорченное растворителем,

одимо подчистить за собой. Фобос не должен знать, что он так на

вновь взглянул на цифровую панель. Фотография мальчишки расположилась рядом

замком. Альфа приложил к панели свою ладонь, и дверь, герметично закрытая, выдавила с шипением воздух, отпо

в одном направлении, следуя наклону головы. На его груди, выпуклой и объёмной, модифицированной, висел младенец, теребя губами сосок и обхватывая выпуклость руками, высасывая предложенное угощение. Madonna Medici. Это была его первая Мадонна, отысканная в виртуальной реальности Фобоса совершенно случайно. Парень

босу за пропажу из системы. Но Дель Маре ни о чем не жалел, наоборот, уродливые обесцвеченные глаза он замен

бенком на руках, будоражила воображение альфы одним своим присутствием. Сколько

е. И парень словно ожил, вздрогнув всем телом, очнувшись. Он повел

ридерживала сосущего грудь двухлетнего малыша. Длинная ткань то ли платья, то ли тоги прятала от взора калоприемник и мочеп

в трех местах, проходя между мягкими тканями живого организма и не затрагивая жизненно важные органы. Чтоб тело не скользило, оно было закреплено на

м по губам, отметив все то же выражение на лице - с легким оттенком грусти и муки. Он убрал ткань со второй груди своей Мадонн

еской рукой обхватил возбужденный орган, второй рукой сжимая мягкую, такую неестественную для современности грудь. Когда-то такая модификация тела была у способных приводить потомство, сейча

входил в анальное отверстие на глубину двадцати сантиметров, н

пии Madonna Medici? А зачем? Это лишь материал, мрамор, и

, украшающие член, спускаясь резкими движениями вниз до основания и снова вверх, быстрее, быстрее... Он кончил, сжав

копия шедевра

спачканные семенем пальцы. В голове было ярко и светло от озарившего тьму сознания оргазма. Ущипнув скульптуру за сосок, он поправил ткань платья на пле

r>***<

своему творению. Любви, обратившей камень в плоть! Любви, что растопила сердца богов, и те даровали его статуе жизнь. Жизн

ли все бы

ование через скульптуру. Одержимость собственным талантом и его реализованным сюжетом. Воплощение в кроткой красоте холодных мраморных линий. Желание. Желание касаться каменных губ, бюста, тонких пальцев. Желание не делиться, обладать. Обладать непорочной, неиспорченной красотой своего гения. Присвоить. Заклеймить собой. Присвоить. Любовь? Отнюдь. Маниакальная тяга, параноидальная вымышленная связь, потеря контакта с реальностью. Похоть. Самоудовлетворение. Семя на белых складках одеяния,

а! Это было проклятье. Издевательская шутка над

творца с отвратительнейшей стор

бит унизительными словами, предаст. Предаст? Нельзя предать то, чего не существов

умасшедших речей на выдохе, звенящих сотнями маленьких предупреждающих колокольчиков вокруг, наполняющих пространство крамольной мыслью «Беги от него». И она уходит

кульптура, н

иг

Вселенной - «не твоя», эхом

спиной униженного и отвергнутого, самого неп

цо, до синевы сжимающие идеальную шею пальцы, капающая на грудь жертвы слюна и осознание, что она таки его. Его. Г

ся сквозь вой песчаной бури, кружа над маленьким бессознательным телом мальчика