Его любовь, её тюрьма, их сын

нению с бушующим внутри меня адом. Это было окончательное решение Константина. Он не просто наказывал моё настоящее; он стирал моё будуще

предсмертном желании моей бабушки была мантрой

, что у меня перехватило дыхание. Я прикусила губу, чтобы не закричать, ощущая медн

Сильный кашель сотряс моё тело, и я вы

ных чертах промелькнуло что-то - беспокойство, возможно. Это была

росил он ближайшей горнично

ая слово сквозь боль. - Не на

ой ярости. Он развернулся на каблуках и вышел из комнаты

, и мир то появлялся, то исчезал в волнах агонии и беспамятства. Я очнулась не

ала себя опустошённой, хрупкой оболочкой

езнакомая горничная, на её лице была презрительная усмешка. Она швырну

чёрного кружева, которому место было в стрипти

чная с издевкой в голосе. - Ты д

был хриплым. Я оттолкнула плать

а». Она сорвала с меня одеяло и с помощью другой служанки силой натянула унизительный наряд на мо

зеркала в коридоре я мельком увидела себя. Я была пугалом, одетым в тряпки проститутки

алами и сверкающими столовыми приборами. Константин сидел во главе стола, выгл

таком виде. Он собирался продать последний клочок м

ина лет пятидесяти. Его глаза блуждали по моему

Константин, - прогремел мужчина, обли

а были холодными. «Господин Харитонов, Анастас

ня этой свинь

опятилась назад, пытаясь убежать,

слёзы текли по моему лицу. - Пож

неуклюже пошёл ко мне. «Не волнуйся, дорогая. Твой муж просто хоч

руку. Мир закружился, и моей последней осознанной м