Окно на северную сторону

солеными каплями в уголках рта. Авиану хотелось остановиться, сил идти больше не было, но тело, казалось, жило своей жизнью, вынуждая медленно ступать вперед. В

даль, где сосредоточивалась метель. Там была цель его поисков, он знал. Ему необходимо было добраться туда ка

едяными потоками в вены, стынет острыми кристаллами в сердце. А потом Авиан плакал, хватал снег в пригоршни и тонул в нем все глубже и глубже. Ноги немели, не слушались, вязли. И, в конце концов, он останов

вда щеки оказались мокрыми, Авиан поспешил стереть слезы. Нужно держать себя в руках, нужно быть сильным. Ради Кристиана. Ради себя самого, в конце концов. Уговоры мало действовали, А

в каменной кладке окошко. Где-то там, на воле, медленно зарождался новый день. За толстыми стенами тюрьмы каждый день - новое начало, несущее множество возможностей. Зде

*

сь, до конца Авиан просто не представлял. Впрочем, выбора у него не было. Поэтому он приподнял подбородок, взглянул просто в темные гл

лать его нахрен, не позволять смеяться над собой. Так бы поступил Кристиан, но папа был омегой, у него бы

ущая тишина, все слушали, что именно он скажет. Это было унизительно, даже голос отказывался повиноваться, складывать звуки в связные фразы

лянуть ему в глаза. Разница в росте была существенной, Авиану даже пришлось встать на носочки, так сильно натянулась кожа на шее. Сглатывать слюну стало больно, но он все же не отводил в

н скорее откусил бы себе язык, чем предложил бы в качестве расплаты собственное тело. Какая тогда разница, будут трахать его только в каме

е сказал, а еще через минуту сигнал возвестил о завтраке. Альфы вышли первыми, Далиан лишь успока

*

го, что все время после завтрака провел, отмывая треснувшую ржавую раковину. В итоге, когда дверь открылась, и конвоир приказ

а можно мн

сли, еще и мыться не загонишь! Пошел! - охранник стукнул Авиана дубинкой по спине, подгоняя. Ничего не оставалось, как пойти вперед, пряча взгляд от Хесса, Эльмана и Далиана, кото

автраком он пояснил, что кроме Хесса помочь никто не может: Эльман слишком молод и недостаточно авторитетен, а вот Натаниэль м

сейчас особо возбуждены, похабные шуточки и звонкий хохот не прекращались. Некоторые беты тоже были странно веселы - с шальными глазами, они вырывались вперед и нерв

дождаться не могут, когда их.

и, им нравится на виду, они и сами предлагают

асто замечал, что некоторые беты ведут себя ка

ормотал Далиан. - Конечно, здесь это обычное дело

ем другое сидеть на наркоте. Толпа наконец-то остановилась перед массивными двойными дверями, но пока конвоир

тем интереснее, - неохотно ответил Далиан. П

шепотом сп

бавить, заметив, каким обреченным стало выражение лица Авиана: - Не

а взгляд заволакивало то ли слезами, то ли просто голова так сильно кружилась - Авиан не знал. Как раз напротив стоял рыжеволосый и конопатый мальчишка - по виду совсем еще дитя. Удалось сфокусировать взгляд на нем, отметить нервно прикушенную губу, дрожащие руки и частое трепыхание длинных, словно кукольных, ресниц. Наверняка, и для этого парнишки это был первый "чистый четверг", и его истерический страх немного отре

ебе, ловко стянул рубашку с худых плеч, бросил ее на одну

ак расползаются алые пятна по лицу. Далиан б

ственных душевых. Упорное чувство, что на него направлены взгляды всех охранников и бет не проходило. Даже в камере он переодевался в закутке, а здесь не спрячешься. - Идем, - когда все вещи были отброшены, Далиан подхватил его под локоть и потащил к белым дверям. Авиан еще бросил последний взгляд

*

ала рвотные позывы. Даже хлорированная вода и щелочное мыло не перебивали эти острые запахи возбужденных альф. Впрочем, Авиан всегда чутко различал ароматы, это была одна из особенностей свойственных ему, несмотря на статус беты. Но, обернувшись, он понял, что старик куда-то ушел, а место занял Брайан. Тот ухмылялся, уперев руки в бока, и демонстративно выставив на об

спасительным. Авиан едва не расплакался от облегчения, когда тот по

он увидел того самого рыжеволосого молоденького бету. Он отбивался тоненькими ручонками от огромного альф

они веками учились руководствоваться разумом, а не инстинктами, гордились научными и культурными достижениями, пропагандировали принципы уважения и т

ает кадык на тонкой шее мальчишки, а по подбородку стекает розоватая струйка крови и слюны. Помутневшим взглядом Авиан нашел "своих" альф. Эльману кто-то отсасывал, и он не обращал внимания на рыжеволосого. Натаниэль спокойно мылся, было неясно трахался ли он сегодня вообще. А вот Хесс смотрел на

ачал проталкивать огромный член один из альф, Авиану было уже плевать. Пусть убьют, пусть разорвут в клочья. Но хотя бы человеком он останется, не станет б

шь? - тихо зашептал тот, с

ют его! Сделай же что-нибудь! -

ишком смазлив. Авиан, ничего не подела

сь десятки глаз. Он сглотнул, как-то отвлеченно отметил, что мальчик потерял сознание, хотя его безвольное тело продолжали натягивать на член. Теперь были слышны лишь влажные шлепки яиц об ягодицы и тяжел

назад трахал рыжеволосого бету в рот. Теперь он с интересом сканировал взглядом Авиана, а потом улыбн

в руку Далиана. Чем он думал? И парнишке не помог, и себя подст

людал в этот раз - у него даже глаза, кажется, потемнели, но потом Авиан решил, что нелепо думать о цвете чьих-то глаз в тот момент, когда его планируют насиловать. Хотелось пла

е и сухо. Но для Авиана в тот момент эти слова показались самыми важными за всю жизнь. Он облегче

от мужественно остался стоять на своем месте, хотя и страшновато было находиться в такой близости с голым альфой, хоть даже и знакомым. Несмотря на свой возраст, Хесс производил до странного смущающее впечатление своей наготой. А потом Хесс одним резким, размытым движением притянул к себе Авиана, заставил впечататься в со

, надавливая на анус, проталкиваясь внутрь, он тихо заскулил, уткнувшись в голую мужскую грудь. Все мышцы свело судорогой, зубы едва не раскрошились от силы, с которой Авиан их стиснул. Господи, как же больно! Он ведь не омега, он не создан для этого! Благо, Хесс ограничился од

*

о прямо в глаза. Так ломается гордость. Крошится на острые осколки, разрывает плоть, оставляя только куски окровавленного мяса. Теперь, накрывшись колючим одеялом с головой, Авиан думал, что его постигла самая страшная из всех возможных участей - унижение. И только противный голосок где-то внутри утверждал, что это только начало, а Авиан безв