Сабля, трубка, конь казацкий

ло знойно днем, ночная сырость давала о себе знать. Особенно под утро, когда начинала ныть старая рана. Он потому и напрашивался добровольцем на у

чинной безрукавки и принялся размышлять о самом приятном. О том, что совсем скоро д

ной кобылицы или жеребенка, сберегая и приумножая состояние хозяина. Но за все

ный поход дает шанс быстро разбогатеть, но еще в молодости успел убедиться в том, что не все набеги одинаково удачливы. В тот раз ему повезло отделаться всег

лся бы верен своему убеждению до самой старост

с тремя малолетними детьми, женщина не возражала перейти жить к нему. Свой очаг всегда лучше, чем ютиться у родителей покойного мужа. Вот только юрты у Мустафы

что может случиться через год или два? А если он заболеет или волки жеребят порвут? Чем отдавать? Детьми? Или сразу продаться в рабство всей семьей? Нет... Такого будущего Мустафа не желал ни

потом ни разу не попался на глаза сторожевым разъездам гяуров. А забрались они далеко... Почти под Хотин... Так близко, что можно было сосчитать

аким-то свитком и даже что-то записывает в нем... Ну так на то он и в медресе учился, чтобы грамоту знать, и не пастушье дело мудрому господину через плечо заглядывать. Мало ли какие у него

ин способных оказать сопротивление - только трое, да и те так хорошо погу

ток. Большей частью стельных. Ну и что самое ценное в каждом набеге - ясырь: девки да

не слышал, да и не интересовался. Зачем? Он же оказался в числе избранных и оставался при обозе, потому что лучше него никто не

ой товар, а заранее остановил свой выбор на самом крепком гяуре из тех трех. Судя по одежде и казацком чубе-оселедце пленник был казаком. Опасный товар... Невольники для работ по хозяйству из них получались плохие. Чересчур свободолюбивы и

енно вздохнул.

о покойном... Пустой был человечишка и глупый. Убыток нанес всему отряду, отрубив голову молодому невольнику. Хорошо что его часть добычи теперь в общий котел пойдет... А вот гяура, которого хан

считывал выручить за казака, их вполне хватило бы и на покупку юрты, и на бакшиш родителям невесты, и на свадебный пир. А еще, он рассчитывал взять в подарок жене, какую-нибудь молоду

л тебя из Садов Благодати поганой метлой! Пусть мангусы* (*тат., - злые духи) пожрут твою

позабыл, что злых духов ни в коем случае нельзя вспо

ся Фарух, которого молодой господин посылал добить гяура. Но, что-то в ходе лошади настораживало. В ее шаге не

был нужен огонь. Выждал немного, но поскольку конь остановился за пределами света

не светлеющего неба силуэт всадника. - Чего молчишь?..

таинственно молчать

ь... А у твоей карлыгач* (*тат., - л

дь тут же вскинула голову, встре

ближе, желая перехватить узду, и только после этог

б не в

я) не было головы. Точнее сказать

ь. Исторгнутый его глоткой вопль еще звенел в воздухе, а руки привычно выдернули из сагайдака лук и выпустили в чуд

ую ношу, и отрубленная голова, упав на землю, покатилась в

нгус! - и бр

стается лишь бежать со всех ног, умоляя Аллаха только об одном:

тот самый гяур, которого они казнили лютой смертью. Впрочем, даже если б и уви

лова по горлу, - и несчастливый жених, захлебываясь кровью, у

многие расслышали сквозь сон, что именно кричал Мустафа - благо

возь трещины в земле прямо из раскаленной Преисподней. Как бы даже серой потянуло... А от туда, из бурлящих облаков пара не кас

ан! Ша

и не разбегались в ужасе, только из-за привычки подчинятьс

о дрожащим от возбуждения голосом. - Злой дух! Именем Аллаха и пророка его

а еще лучше - начал читать Бакару* (*2-я сура Корана), то воины его успели бы опомниться и набраться мужества. Но, молодо

ным на нем изречением из Аль-Корана. "Сражайтесь с ними, пока не исчезнет искушение...», придающими стр

ередной выстрел пришелся не в наездника, а черкнул по крупу лошадь. В то же мгновение неспешно бредущий к людям «Безн

о дисциплине и оставляя своего повелителя сам на сам с разъяренным Иблисом. Кто думает о казни, когда Смерть смотрит прямо в глаза. И не благородная, возвышенная смерть воина, которой будут гордиться твои потомки, а душа ге

ежать не

понять, что происходит, а после - изгнать Злого духа, По

аются в дома и, зачастую, хозяева оказываются связанными раньше чем успевают проснуться. Какое уж тут сопротивление. А есл

кованными внезапно, пребывая в меньшинстве. А еще - почему самым страшным з

ругих односельчан - освобожденные запорожцем пленницы жаждали мести... И у дюжины людоловов

апались, кусались, сбивали с ног, валили на землю и... От тех звуков, что доноси

бек... Да и то б

с Полупудом. Но куда кутенку, хоть и благородного рода, до матерого степного волка. Всего лишь трижды звякнули клинки, а

а!» и бросился на запорожца потрясая зажатым в кулаке кинжалом. Василий только хмыкнул и, ког

и постереги... А я пока баб наших успокою... Эй, красавицы, хватит дрожать! - в первую очередь гаркнул запорожец на группку девушек, которые, в отлич

нули во все стороны. То ли хворост соби

, Петро, намаемся мы еще с ними. Нет хуже для казака мороки, чем с девко

стоит прислушаться. Небось, знает о чем говорит. А во-вторых, - человеку, лишенному

ромысло! Коровы со вчерашнего дня не доены! Не слышите, что ли, как скотина мучается? - продолжал распор

? Мы сегодня обедать будем или до завтрашнего дня подожде

зни какая-то ерунда происходит. Руки сами себе мешают, пальцы в узлах путаются... Хорошо, что татарин лежал без сознания - иначе, не уверен, что справился б. Все время, то ремешок выскальзывал, то концы

нашелся небольшой, но острый нож. Кисет с табаком и махонькой трубкой-носогрейкой. А еще - продолговатый кожаный мешочек. Невероятно тяжелый для своих размеров. Содержимое мешочка

х линий, арабских литер и множества непонятных значков ничего не увидел. Рисунок, сделанный черной краской, напоминал какую-то схему или

асилий не только собрал поближе всех невольниц, но и занял каждую конкретным делом. Так что опустевший, было, лагерь снова ожил и стал напоминать базар в торговый день. С той лишь разницей, что над всей сутолокой висела странна

Надо поскорее разузнать: куда он остальных нукеров отослал. А то, боюсь, как наших баб за душу возьмет, тут такое светопреставление начнется... Не приведи Г

бятне, я одним рывком взгромоздил ордынца на ноги. Василий взглянул на пленника, прислушался к дыханию,

стану. Тебя бы стоило проучить, как следует, но жаль времени. Так что выбор за тобой. Я буду спрашивать, а ты - быстро и без утайки отвечат

ну догадаться самому. Но тот, все же, решил уточнить. Скорее всего, паузу тянул. Впрочем

я буду

е знает. Так что ты, хлопец, в конце концов все расскажешь. Но, видишь ли, какая закавыка... Единственное о чем будешь молить Аллаха потом - это чтоб я смилостивился и убил

ьно побледнел, но упрям

костру и сунул руку в пламя. Пошуровал в нем неторопливо, будто кочергой, и вытащил из огня ярко пышущий жаром уг

ь. Тут то мы его защитим, а если бабы догонят... - Василий выра

по бечевке тем самым, найденным у Сафар-бея, ножом. Слегка зацепив запястье пленника. Но м

так буднично, словно передавал кусок лепешки. При то

потянулся к угольку, даже дотронулся кончиками пальцев и немедля

ивился запорожец. - Неуж

ладоней и небрежно сдул золу. Черное облачко взметнулось в сторону Сафар-бея, и юный бек так

ованный кисет, словно именно это для него было сейчас самым важным. - Славно, славно... Курить хочется, с

ра и силы воли запорожца, - молодого татарина не пришлос

пытаясь хитрить и лукавить. Нет-нет, да и поглядывая на испачканные золой ладони казака. Да же на вид твердые и мозолистые, как кора векового дуба. К слову, доводилось пару раз видеть руки есл

ти чамбула опасаться не следует, поскольку воины будут возвращаться

пойму реки на многие мили по обеим берегам? Так что не только к Перуну, а даже к Тивильжану* (* Тивильжан и Перун

объяснил Сафар-бей. - Да и лето жаркое. Степь высыхает быст

что ни пешком, ни вплавь, ни на лодке... Тем более - с обозом. Оборонил Господь - в этом году не

л, как через урочище тяжело переправлять груженые те

время проведенное в плену никому вспом

везли, как ты нас... - встрял в разгово

права за крестьянином пенять ему - воину, но смолчал. Хоть

свое дело справить. У самого забот больше нет что ли? Так

задумывался, а похоже, имеем элементарную кастовость общества. Казаки-воины и крестьяне-гречкосеи. Вместе суп

конца - Василий и меня к казакам приписал. Ав

али не

а ж у него столько товара? На болгар или на венгров зимой крымчаки, вроде, не ходили. Да и в Козлове

ие купцы из столицы изъявили желание торговать в урусских городах... Черкассах, Киеве, Чигирине... И попросили провести их караван через Дикое Поле. А п

робормотал Василий. - И мурза отпра

бей ки

лупуд, - что Гуюк-мурза велел тебе сходить на разведку малым отрядом, вести

тарин опус

н-то, небось, уже вышел из Царьграда?* (*Царьград, Стамбул и Константинополь - разные названия одного и того же города) А во-вторых, - никто, будучи в здравом уме, не начинает с грабежа жителей тех мест, ку

лачевных обстоятельствах, кажется юному беку не слишком приятной. Тем более, теперь. Одно дело нарушить

ном пергаменте с тайными знак

..» - растолковал з

казал, только еще больше скис лицом. Казак разв

другая дорога обозначена. На северо-запад. Как бы не под Хотин? Обмануть вздумал, щ

ь. А что, если купцы передумают в Киев с товаром идти? Вот он и велел мне, заодно, посмотреть дорогу на Хотин. От Кичкаского урочища к Умани битый шлях ведет, а оттуда - хоть на Черкассы сворачивай, хоть через Б

ся... Слишком сложно... Я ведь и сам чумацкие валки водил. И то о чем

ть: когда отец что-то велит, то не сыну переспрашивать: «Зачем?..» А

рофанушка* (*герой пьесы Фонвизина «Недоросль») считал, будто наука сия для барина бесполезна

антов «из греков в варяги» или куда-то еще - мне стало скучно. Ибо, кроме Матери городов русских, остальные названия мне почти ни о чем не говорили. В плане их точного географического расположения на карте. И в какой стороне

ь везет? Я же не в доле... Со своими заморочками разобра

бо объяснений и внятных перспектив - становилось все сложнее. На какое-то время можно забить, поскольку «довле

умками, посоветоваться с... собой же, и наметить хоть какой-то план действий. А то, до сих пор, только реагировал на внешние раздражители, всего лишь пыта

лагали не выбор, а только измененные обстоятельства. Грубо говоря, станция и буфет другие, а пиво и железная дорога

я оставил Василия рулить процессом дознания, а сам набил свою трубку изъятым