Инна в паутине своих страстей

ьшая в

на бункер. С кричащей вывеской где-то на улице «Гадания, привороты, сглаз». Она во всё это не верит – она не дура. Но снова в памяти вс

хоне, освещенная совершенно несуразны

мого утра, с того момента, как увидела Женю. Ее Женя. В глазах плещется такая дикая первобытная ненависть, что, если эта чертова гадалка, сидящая за круглым столом, поможет ей, то она продаст всё ради

ю надежду, как утопающий – за маленькую соломинку. И ведь пон

ает Инна, давая густо накрашенной г

но махая полными руками над разноцветным

рдцем пришла из-за желания влюбить в себя человека. Всё. Другое дело – копнуть глубже. Инна медленно, играясь с псевдогадалкой, подходит к ст

взгляд у нее не меняется –

е лицо испещрено мелкими возрастными морщинками. Когда она открывает глаза, то тут же впивается

оминает притон. Слова гадалки заставляют насторожиться, приоткрыть губы в предвкушении, всё внимание подарить ей одной, как будто она – центр

всю трясет – теперь на место ненависти приходит больная эйфория. Она чувствуется,

втушенко, к

ет удушливым цикорием. Только сейчас замечаются две белые кофейные чашки с жидкостью внутри. Не спрашивая разрешения, Инна пьет из той, что стоит ближе к ней. П

самые обычные игральные карты с дамами, валетами и королями. Инна у

по этим картам? –

ясь зловеще (а может, это свет так стран

, и она чувствует себя устало-возбужденной. Хочется почему-то сыграть в карты. – Какой там козырь? – она смиренно берет

лосом выплевывает гада

ит Инна и бросает шестерку

еканит механическим голосом, точно диктор с радио, гадалка. Ее взгляд больше не возвращается

челюсти, зубы ее скрипят, стираются, но она так

одушие на будничную дружелюбность. Как будто две старые по

же его лю

т гадалка и притворно зевает. – У всех

т и оттого злится, сжимает ка

тоже влюбятся. Вот такая хо

се Инны. Она хмурится болезненно, ее нижняя губа н

мехаясь над несчастной, гадалка обнажает желтоватые зубы. Такая улыб

ется не показывать своего страха, но у нее обе карты – маленькие, простенькие. И она кидает одну из них, доверяя свою жизнь течению. А гадалка без труда отбивает. Последняя минута р

й нечем. Сожаление очень яс

ется гадалка. – Теперь я даю тебе прав

не у

ловой гадалка, немного подвисает, раздумывая

ле какой-то неприметной хрущевки. Она бы заплакала, но палящее солнце выжгло всю воду. Она бы закри

ть, сделаю! Волосы его принести? Я хоть каждый волосок за

ный – она им очень долго смотрит на Инну, прежде чем в

дное чувство неистовой злости рассеивается и о

алки рассекает густой воздух. За ложь она убьет. – Беднос

той. Чешет до ярких полос, до боли, чуть ли не до

т к подбородку. Она ликует. Внутри всё трепещет. Это чувство ей ужасно нравится. – Моя цена такова: е

ю по столу. Она расплывается в радостной улыбке. – Я любл

нчивая, - гадалка качает голово

ли она промедлит хотя бы минуту, то гадалка и ее шатер-подвал испарятся бесследно. Гадалка не торопит, ждет, постукивает длинными отросшими ногтями по столу, глядит в у

ем безумстве. Ее трясет от нервного ожидания, по телу волнами разносятся самые разные чувства: от бешеного желания поскорее

е глаза злобно сверкают. – Пря

помешанная, как умалишенная, зацикленная на своей

бы показывая, что торопиться ей, в отличие от Инны, некуда. – Для того, чтобы не чувствовать потом себя обязан

острым лезвием отрезает, Инна. – Д

а слушай. Я дам тебе одну штучку, которую вы с твоим несчастн

отно сжимает губы, бросает на женщину недовольный вз

лм, мало что ли откр

ит как

пор, как бы испытывает на стойкость. – Но если не проверишь, то не узнаеш

т головой, стискивает зу

зные призывы нечистой силы. И вдруг – мимолетная надежда в лице полной женщины в длинном платье. И надежда эта – ничем не под

овит себя на жуткой мысли, что, как бы смешно ни в

лка. – Потом, после того как выпьете, положи ему в карман

куда-то из-под стола, укрытого длинной

положив камень перед

исаться на нем?

яет гадалка, словно мать – несмышленому м

озвольте побежать на поиски Жени. Она протягивает руку немного вп

указатель

взд

игурирует кровь?! – она обреченно за

он?), она впивается острым углом в указательный палец Инны и безжалостно вдавливает, разрывая мягкую податливую кожу. Это – совсем не укол

с из-за угла выпрыгнут ее друзья и знакомые и закричат, что она – дура набитая, раз поверила в такую несусветную ересь. Инне плевать, что они все подумают, за кого ее примут. Пока

ее приятной прохладой. Взгляд цепляется за вывеску с гаданиями. Инна уходит как можно дальше от этого места. Сердце ее панич

ся эта мистическая дребед