Художник и его творение

Десять лет я отдавала мужу, Денису, всё. Я пахала на трёх работах, чтобы он получил диплом МВА в Сколково, и продала бабушкин медальон, чтобы вложиться в его стартап. И вот теперь, когда его компания была на пороге IPO, он в семнадцатый раз заставлял меня подписать документы о разводе, называя это «временным деловым ходом».

А потом я увидела его по телевизору. Его рука обвивала талию другой женщины — его главного инвестора, Авроры Кравцовой. Он назвал её любовью всей своей жизни, благодаря за то, что она «верила в него, когда не верил никто другой». Одним предложением он стёр всё моё существование.

Но его жестокость на этом не закончилась. Он отрёкся от меня после того, как его охранники избили меня до потери сознания в торговом центре. Он запер меня в тёмном подвале, прекрасно зная о моей панической клаустрофобии, и оставил меня одну переживать приступ паники.

Но последний удар был нанесён во время похищения. Когда похититель сказал ему, что он может спасти только одну из нас — меня или Аврору — Денис не колебался.

Он выбрал её. Он оставил меня, привязанную к стулу, на растерзание, пока спасал свою драгоценную сделку. Лёжа на больничной койке во второй раз, сломленная и брошенная, я наконец сделала звонок, на который не решалась пять лет.

— Тётя Эвелина, — выдавила я, задыхаясь, — можно я поживу у тебя?

Ответ самого грозного адвоката Москвы последовал мгновенно.

— Конечно, дорогая. Мой частный самолёт в полной готовности. И, Арина? Что бы там ни было, мы со всем разберёмся.

Глава 1

От лица Арины Поляковой:

В семнадцатый раз адвокат Дениса подвинул документы о разводе через наш кухонный стол. Полированный дуб холодил предплечья, резко контрастируя с кипящим во мне унижением.

Семнадцать раз.

Именно столько раз за последние полгода меня просили юридически стереть себя из жизни Дениса Давыдова.

В первый раз я кричала, пока не сорвала голос. В пятый — методично рвала каждый лист на мелкие клочки, а руки тряслись от ярости, такой чужой и пугающей. В десятый раз я приставила осколок разбитой тарелки к собственному запястью и мёртвым, спокойным шёпотом сказала его адвокату, что если он хочет мою подпись, ему придётся вырывать ручку из моих холодных, мёртвых пальцев.

Его адвокат, господин Харитонов, с глазами серыми и безжизненными, как зимнее небо, в тот день побледнел и попятился из дома.

Конечно, он позвонил Денису. Денис примчался домой с маской беспокойства на лице, часами обнимал меня и шептал в волосы обещания. Обещания, что всё это временно, просто формальность для инвесторов, что я всегда буду его женой, единственной.

Я ему верила. Я всегда ему верила.

Но сейчас, глядя на семнадцатую версию того же документа, глубокая, пустая усталость поселилась в самых костях. Я устала. Так устала бороться, кричать, верить.

— Арина, — сказал господин Харитонов низким, отработанным шёпотом, который должен был успокаивать. — Мы уже это проходили. Это стратегический ход. Временное расторжение брака, чтобы успокоить совет директоров перед IPO. Между вами и Денисом ничего не изменится.

Я не смотрела на него. Мой взгляд был прикован к телевизору на стене в гостиной, видневшемуся из-за его плеча. Звук был выключен, но картинка была кристально чёткой. Денис, мой Денис, был на экране, его улыбка была такой же яркой и ослепительной, как вспышки камер вокруг него. Он стоял на сцене, властно обнимая за талию другую женщину.

Аврора Кравцова.

Блестящий, прагматичный венчурный капиталист из фирмы, возглавлявшей инвестиционный раунд его компании. Женщина, которую пресса окрестила второй половиной новой «power couple» московского IT-мира. Её улыбка была сдержанной, осанка — идеальной. Она принадлежала этому месту, под сверкающими огнями, рядом с человеком, которого мир прославлял как гения, сделавшего себя сам.

— Он снова женится на вас, как только компания стабилизируется, — продолжал господин Харитонов, его голос был назойливым жужжанием в ухе. — Это просто... бизнес. Семья Авроры имеет огромное влияние. Их публичная связь — гарантия успеха IPO.

Гарантия. Риском была я. Тайная жена из его нищего прошлого, реликт жизни, которую он отчаянно пытался забыть.

Я слышала эти слова столько раз, что они потеряли всякий смысл. Это были просто звуки, пустой воздух, облечённый в слова, которые должны были усмирить меня, заставить меня сидеть тихо и покорно в тени жизни, которую я помогла построить.

Я опустила взгляд на бумаги. Моё имя, Арина Полякова, было напечатано рядом с пустой строкой. Его имя, Денис Давыдов, уже было подписано, его знакомый, амбициозный росчерк свидетельствовал о его деловитости.

— Хорошо, — услышала я собственный голос. Слово было таким тихим, таким лишённым эмоций, что на мгновение я не была уверена, что произнесла его вслух.

Господин Харитонов моргнул, его профессиональная маска дала трещину.

— Простите?

Я взяла ручку, которую он так заботливо предоставил. Она казалась тяжёлой, будто вырезанной из камня.