По ту сторону занавеса

Дарья сдержала шаг возле серой пластиковой двери, и, вздев голову, прочитала на матово-серой табличке выведенное черным цветом название «Директор филиала». Одновременно с этим она гулко ударила в ровное полотно створки костяшками правой руки два раза, да так и не дождавшись ответа, резко повернула дверную ручку вниз, и, дернув дверь на себя вошла в кабинет.

Мысли, путаясь, мешали в голове выданное минут десять назад указание начальника отдела срочно подняться в кабинет директора с все еще звучащей там мелодией. Едва уловимая сонористика струны гуслей начала преследовать Дашу со вчерашнего вечера. Она, похоже, не смолкала даже ночью, слышалась в редких промежутках бодрствования, точно таила в том звучание волнение или забытье чувств. Впрочем, как знала женщина, всего-навсего тянула за собой новую задумку, может только рассказ, а может более крупное произведение.

Кабинет директора, одной из крупных строительных фирм, глянул на Дарью единственным (почти во всю ширину стены) металлопластиковым окном с двух сторон прикрытым вертикальными бледно-желтыми жалюзи, да чуть покачивающейся веткой дерева настырно поглаживающей с обратной стороны гладь стекла. Зеленые листья на ней, сейчас в середине апреля, такие бархатисто-нежные ласкались с порывами ветра, что с особой мощью, как это бывает на юге, начал дуть еще ночью. Ветродуй уже к утру пригнал с моря крупные тучи, которые своими серо-синими бурлящими парами заслонили лазурь неба, жаждая вскоре излить на город потоки дождя.

В первый миг, воззрившись на покачивающуюся ветку, своим искривленным концом тыкающуюся в стекло, Даша снова пропустила через себя легкий наигрыш гуслей, вторящей ему капели дождя перебираемой в ясный день бегущим по лесу родничком, чье каменистое дно расчертили на разрозненные полосы лучи солнца. В той отдельной картинке, несомненно, узрев будущий фрагмент нового произведения.

- Добрый день, Алексей Валентинович, вызывали? - несмотря на отрешенное состояние собственных мыслей, спросила Дарья. И только теперь перевела взгляд на директора филиала, сидящего как раз напротив двери за прямоугольным письменным столом с мощной столешницей, к середине которого впритык был придвинут второй с округлыми формами. Это был средних лет мужчина, сохранивший моложавость, довольно щуплого сложения, про которого хотелось сказать, все еще молод, если бы не легкая седина в соломенного цвета вьющихся волосах. Всегда гладко выбритый, распространяющий вокруг легкий аромат сладковатого одеколона, он, казался, и в общение таким же слащаво-льстивым, нудно читающим нотации и возводящим работу в его филиале в ранг первоочередной цели для любого работника. А его безукоризненный, непременно, светлых оттенков костюм придавал ему состояние безупречной чистоты. Наверно, по причине того, что и рубашки он неизменно носил светлых оттенков, и остальная мебель в его кабинете имела белую расцветку, не только столы, стоящие по правой стене шкафы, но и по левой офисные стулья, из металлического каркаса и тканевой обивки, предназначенные для посетителей. Впрочем, и сам кабинет Алексея Валентиновича поражал блеклостью кремовых, крашенных стен, подвесных потолков и вставленных в него четырех светодиодных потолочных светильников да молочностью глянцевого ламината. За глаза Алексея Валентиновича работники уже давно прозвали «чисторучка». Ибо ничего толком не делая, он на столе всего то и имел, что канцелярский набор из подставки для визитных карточек и карандашей, настольный коврик, ярусный лоток для бумаги и подставку для двух шариковых ручек.

- Здравствуйте, Дарья, - и голос у Алексея Валентиновича был опять же елейным, кротким точно никогда не имеющим в себе мужского зерна, растерявшего его в беге за должностью, или все-таки не вложенного с самого рождения.

Директор неожиданно подскочил со своего кремового кожаного кресла с эргономичной спинкой и механизмом качания, да нервно дернув головой, влево, в сторону сидящего на ближайшем к нему стуле мужчине, дрогнувшим голосом сказал:

- Вас тут хотели увидеть. Хотели поговорить. Мне выйти? - голос его, звучавший высоко, в этот раз раздался отрывисто и с писклявыми хрипами, отчего Дашу тягостно передернуло. Так как она терпеть не могла подхалимства, всегда и во всем действуя прямо и открыто, потому хоть и работала честно, отличаясь дисциплинированностью, трудолюбием в этой строительной фирме за три года дальше менеджера продвинуться не смогла.

- Лучше выйти, - прозвучал приятный низкий голос с легкой хрипотцой и мужчина, досель сидящий на стуле вразвалочку, положив левую руку на грядушку спинки соседнего, неторопливо поднялся на ноги.

Алексей Валентинович торопливо обошел свой стол, спиной слегка подтолкнув стоящие возле стены створки шкафов (тем, определенно, демонстрируя волнения собственного тела), и даже не глянув в сторону подчиненного, в несколько секунд покинул кабинет, бесшумно прикрыв дверь и оставив о себе памятью шлейф приторно-сладковатого одеколона. Дарья, проследив движением головы, за побегом директора из собственного кабинета, все также неспешно вернула ее в исходную позицию. И первым делом увидела перед глазами быстро мелькнувшее красное удостоверение с золотым оттиском герба, опять же мгновением открывшееся и закрывшееся в коем удалось выдернуть синюю круглую печать и звание капитана спецслужб.

Удостоверение уже вернулось в боковой карман темно-синего пиджака, когда Даша, наконец, вскинула взгляд, дабы рассмотреть самого мужчину. Высокий (очевидно, не менее ста девяноста сантиметров), он поразил женщину грубыми чертами лица столь не соответствующих приятному голосу с хрипотцой. Квадратной формы его лицо имело широкую и точно тяжелую нижнюю челюсть, едва выраженный раздвоенный подбородок, придающий капитану спецслужб сходство с собаками, породы немецкий боксер. Коренастое телосложение, широкая, круглая голова и глубоко сидящие темно-карие глаза, вроде сказывали, что от «боксера» он взял много больше, чем от человека, делая и саму манеру общения атакующе-агрессивной. Ибо стоило ему (продемонстрировав удостоверение) опуститься на стул, закинуть ногу на ногу и опять пристроить руку на соседний, как и его лицо приняло грубо-надменное выражение, вызвав в женщине чувство раздражения.

- Капитан спецслужбы Востриков Юрий Анатольевич, - представился он значимо ленивым голосом. - Как я понимаю вы и есть Касторнова Дарья Александровна, - теперь голос зазвучал манерно нагло, будто он видел перед собой не человека, а таракана каковой пытался залезть на его гладко начищенный черный туфель.

Женщина внимательно оглядела капитана, задержавшись взором на голове демонстрирующей темно-русые волосы, подстриженные под бокс. Подумав, что военным, вообще, присуще стричься коротко несмотря на то, что через такой тонкий слой волос просвечиваются все дефекты кожи, достаточно сильно ухудшая и без того нелицеприятный вид головы, и тем вспоминая своего бывшего мужа, нынче служившего в соседнем регионе в войсках связи. Да не больно скрывая желания съязвить, которое (как считали друзья) было ее второй натурой, ответила:

- Это я не знаю, что и как вы понимаете. Это не познано, да и вряд ли возникнет во мне такое желание ваше неосознанное воспринять.

- Шутите, да? Это хорошо! - достаточно бодро отозвался Юрий Анатольевич и слышимо усмехнулся. - Хорошо. Потому как зачастую приходиться общаться с гражданами, воспринимающими диалог со спецслужбами в состоянии панического страха. Это мы сейчас пронаблюдали в вашем директоре. Однако я сюда прибыл не забавлять вас, - теперь голос его зазвучал много жестче, вероятно, он не собирался сносить подколы Даши. - Поэтому попрошу отвечать четко и по существу.

- Меня, что в чем-то обвиняют, чтобы я отвечала четко и по существу, или допрашивают? Да и вообще, коли хотите конкретики, так от вас кроме как персонализации моих данных ничего не прозвучало, - дерзко отозвалась Дарья, ощущая к сидящему напротив нее капитану как-то махом разгорающееся раздражение, отчего захотелось развернуться и покинуть кабинет.

Определенным образом Юрий Анатольевич это желание в женщине уловил (али все-таки она дернулась в сторону двери). Потому он резким движением выволок стул, на каковой дотоль была пристроена его рука, и, поставив напротив себя, почитай подперев им стоящую Дашу, кивнув, в той же жесткой манере указал:

- Садитесь, Дарья Александровна, я вас надолго не задержу. Только сверю некоторые данные.

- А! все же я Дарья Александровна, радует, что вы это признали, - язвительность в голосе женщины не пропала. Тем не менее, всего лишь в голосе, во всем остальном правило благоразумие. Потому не став накалять обстановку, она слегка сдвинула стул в сторону и опустилась на него, став моментально ниже своего оппонента.

- Не будем препираться, это не к чему, - сухо отозвался капитан спецслужб, и, сунув внутрь пиджака правую руку, достал из внутреннего кармана мобильный телефон, блеснувший черно-серебристым корпусом. - Потому как я сейчас задержу вас за неповиновение законному представителю власти или иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка, - очевидно, в точности цитируя выдержки из законных актов, - и отправлю на сорок восемь часов в изолятор временного содержания. – Юрий Анатольевич на пару секунд прервался, и легким движением пальцев принялся перелистывать на экране телефона изображения, с той же неспешностью продолжив говорить, - и тогда я уверен, у вас пропадет желание язвить и шутить.

Капитан оторвал взгляд от экрана телефона, перевел его на лицо женщины, и, растянув уголки губ, живописав едкую ухмылку, с насмешкой дополнил:

- Вероятно, не стоит добавлять, как на вашу карьеру неблагожелательно повлияет задержание и пребывание в ИВС. Думается, после тех сорока восьми часов, в вас окончательно иссякнет, какой бы то ни был, сарказм, как и бесследно, испарится занимаемая вами должность менеджера.

- Не пугайте меня. Я вас не боюсь, как и не страшусь потерять эту гребаную должность менеджера, - незамедлительно откликнулась Дарья, повышая голос, и стремительно поднялась со стула, с намерением покинуть кабинет.

Юрий Анатольевич тотчас дернулся вперед верхним корпусом, будто жаждая пронзить стоящую женщину собственной головой. Он не менее стремительно выкинул вперед левую руку, и, ухватив в мощную хватку каркас спинки стула, тем движением словно опрокинул Дашу на его сидение, требовательно дыхнув:

- Сидите смирно, я еще не договорил.