Пламя Ночи

Капли дождя. Холодные, падающие на кожу и барабанящие по листве. Ливень. Да, совсем скоро редкие капли начинают появляться всё чаще и чаще. Что такое пустота? Пустота, это то, что вокруг нас. Это, что в голове и за её пределами. Вода стекает с волос, опускается за шиворот и в ложбинку меж грудей. Она плавно захватывает всё тело, заставляет дрожать и покрываться кожу мурашками. Небо щедро одаривает мир этой холодной влагой. Сколько держится бытие, столько человек стремиться туда, где рождается дождь, туда, где витают ангелы, где ястреб касается крылом непорочной голубой пелены. Мама. Её белоснежные тонкие пальцы тянуться и манят к себе. Холодные и изящные. Птицы. Их сегодня особенно много. Они парят в небесах и поют свою тревожную песню. На душе так грустно, но всё же грусть эта по чему-то уже давно далёкому и забытому. Словно нет больше ничего, что могло бы связать реальность с этой тоской. Всё становится таким отчуждённым и безразличным. Наверное, ни что уже не имеет смысла. Ни то, что было, ни то, что будет. Ещё вчера всё было так просто, а сегодня... Есть ли оно вообще?...

Ярко. Свет. Глазам больно. Но нужно их открыть. Открыть до конца, несмотря на то, что их уже во всю заливает дождём. Наверное, хотя бы поэтому. Нужно найти спасение от дождя и от липкого ощущения грусти. Но всё же от чего-то так страшно и странно. От нереальности? Либо наоборот – слишком реально, как для последнего, что стоило бы чувствовать.

Перебороть желание уснуть и не бросить попытки поднимать тяжёлые веки. Так сложно не было никогда. Где-то послышался раскат грома, заставив вздрогнуть и на миг перестать дышать. Лишь на миг, а затем, в лёгкие снова поступает кислород.

Крик. Наверное, собственный. Что-то бьющее по ушам, словно рядом кто-то стучит в барабан. Громко и ритмично. Возможно, это всего лишь сердце. Собственное. Никогда не было так страшно. Ни в моменты, когда чего-то стоило боятся, ни в моменты затаившейся угрозы. Но именно сейчас это достигает своего апогея. Рано или поздно, все встречаются со своими демонами.

Во рту пересохло, словно до этого сильно наседала на что-то солёное. Хотелось пить и, возможно, есть. Но мысль об этом отзывалась слабой тошнотой и отвращением. Наверное, не стоит.

Эти ощущения слишком похожи на живые. Слишком настоящие и не смахивающие на фальшивку либо внушение. А внушение ли это всё было? Жизнь до этого, эмоции и страхи...? Сейчас всё иначе. Почему? Что изменилось?

Глухой вскрик, словно находишься за стеклянной стенкой. Что-то неразборчивое, больше смахивающее на бессмысленное лепетание. Ни черта не понятно. Возможно имеет смысл прислушаться? Может что-то изменится. А должно ли?

Чьи-то грубые пальцы на шее, аккуратно исследующие её и надавливающие в разных местах. В миг они пропадают, а через мгновение ощущение невесомости заставляет вздрогнуть и всхлипнуть. Опять?

Очнутся уже без дождя. Лениво поднять веки и заставить организм сопротивляться накатывающей тошноте. Сложно, но весьма выполнимо. Глаза не привыкли к темноте... Но почему темно? Вокруг сыро и холодно. Рядом – что-то ещё. Что-то... А, возможно, кто-то. Осторожно убрать прядь волос за ухо и поморщится от боли в груди. Больно, словно проткнули насквозь. Но, исследовав кончикам пальцев кожу, оказалось, что ран нет. Реально ли это всё?

Глухой стон и опасливый взгляд. Сложно держаться даже на локтях. Руки дрожат, а сил почти нет. Ощущение беспомощности – наверное даже страшнее, чем ощущение смерти. От чего-то так тяжко на душе, словно совсем недавно пришлось много плакать, после чего слёз уже не хватает, но тяжесть не проходит.

Что же это было...?

Постепенно возвращается ощущение мира вокруг. Так сыро и холодно. Хочется плакать, но для этого нужны силы. Слёзы уже не катятся по щекам так непроизвольно, как до этого. Вновь окунаться в темноту очень не хочется. Но отчего-то накатившая сонливость берёт верх. Сопротивляться более нет сил...

Изобилие ароматов вокруг особо не радует рецепторы. Скорее, вызывает отвращение от такого букета запаха. Возможно, по отдельности они были бы не такими уж и плохими, но вместе – извольте. Во внешнем мире постоянно что-то обсуждают, но и слова понять невозможно. Это очень похоже на речь, на эмоциональные вскрики и обсуждения чего-то обыденного, завлекающие крики и прочее... Но всё это – лишь поток неизвестных слов. Что это за язык? Слышала ли она его когда-то либо ей просто кажется? Может, нужно просто до конца прийти в себя и тогда весь поток неизвестных звуков наконец будет более различим и понятен? А если нет? Если это и правда другой язык, который она не учила ни для поездки в солнечную Италию, ни для скучных лекций по латыни? Хотя кому нужна эта латынь. Давно мёртвый язык, который используют, максимум, для названий разных растений и микробов.

Рядом что-то шевельнулось, вызывая приступ паники и дрожь. Она не была готова к тому, что кто-то может находиться рядом, хотя чётко помнила, что, когда она отключилась в очередной раз, словно чувствовала, что не одна тут. Хотя... Тут – это где? Ничего кроме холодного шершавого пола и плотно прижатых к друг другу деревянных досок вместо стен и крыши. Кое-где пробивались тусклые лучи света. Этого было чертовски мало. Мало, чтобы сформировать всю картину более целостно. Что она тут делает...?

Глухой удар о стену тесноватого помещения заставил вздрогнуть и обхватить себя руками. Послышалась возня и звяканье чего-то металлического, после чего с противным скрипом одна из стен открылась словно дверь, впуская внутрь свежий воздух и прохладу. Стало как-то совсем зябко и холодно. Страх уже давно душил все остальные эмоции, потому ничего кроме него не занимало мыслей в голове девушки.

Когда спустя секунды глаза стали привыкать к свету, взгляд непроизвольно упал на лицо, заглядывающее внутрь с нескрываемым любопытством. Это определённо был мужчина средних лет, с небрежной щетиной и грязной щекой. Пленница поморщилась и сжалась в маленький комок, как внутренне, так и внешне. Затем его пытливый взгляд словно выловил взгляд девушки и застыл. Он присмотрелся и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, пропал из поля зрения.

Снаружи что-то быстро залепетали и засмеялись. От этого стало не по себе, а внезапно подкатывающая тошнота заставила резко поднять голову вверх и зажмуриться. Должно пройти. Должно стать легче, но почему-то не становилось. Она вдруг почувствовала себя такой несчастной и загнанной в угол, потому к тошноте добавился ещё и противный комок в горле, напоминая о подступающей истерике. Всё было слишком запутанно и непонятно. Как? Как она попала сюда и что делать дальше? На неё напали? Или, может, взяли в плен? Голова трещала от вихря мыслей, предательски не желая выдавать событий, хотя бы, вчерашнего дня.

Оглушительный визг раздаётся откуда-то из пустоты, когда мужчина вновь появляется в зоне видимости. Он держит в руках конец натянутой цепи, которая уходит другим концом в темноту тесной коморки. Отчего-то захлестнувшее чувство справедливости и храбрости заставляет схватиться за эту цепь и не дать вытянуть из неё нечто, кричащее и явно молящее о помощи. Хватило всего пары мгновений, чтобы понять, насколько это глупая затея. Руки, и без того слабые и лишённые любых сил, взывают от резкой боли. Достаточно лишь по одному взгляду на них понять, что синяк будет огромный. Её только что хлестнули палкой?

Ещё немного усилий и источник звука выныривает наружу, открывая взору низкую, похудевшую и растрёпанную девушку. Хотя, трудно назвать её полностью сформировавшейся и взрослой, ведь она больше похожа на подростка или даже ребенка. Мужчина, державший цепь в руках, заулюлюкал и схватил девчонку за шею, а встретив сопротивление, пару раз сильно тряхнул, отчего её, и без того лохматые пряди, спутались ещё сильнее.

Где-то внутри стало совсем мерзко, больно и грустно от увиденного. Потирая ушибленное место и едва держа себя в вертикальном положении, было трудно даже дышать, не говоря уже о попытках помочь неизвестной девочке. Оставалось лишь наблюдать, что же будет дальше, чтобы хотя бы мысленно приготовить себя к подобному.

Всё так же не закрывая клетки, чужак напоследок ещё раз сильно тряхнул девчонку и отшвырнул её в сторону, прямо в грязь и под ноги второму мужчине. Он же, в отличии от первого, был одет более аккуратно, а весь его вид говорил, что одна пуговица на его пиджаке стоит дороже, чем жизнь этих двоих. Мужчина усмехнулся краешком губ и протянул руку к цепи, позвякивающей в руках торговца. Тот поторопился вложить её в протянутую руку, тут же на ходу ловя монеты, подкинутые богатым покупателем. Сделка завершилась. Не глянув более ни секунды в сторону повозки, богач скрылся за пределами видимости, натягивая цепь, к которой прикована девчонка, тем самым заставляя её, буквально, ползти, за новым хозяином.

Торговец вертел в руке пару серебряных монет, при этом весело насвистывая мелодию под нос. Лишь спустя некоторое время он положил серебряники в карман, обратив внимание на вторую пленницу, получившую палкой по рукам. Он усмехнулся как-то совсем не по доброму и потянулся к ручкам на обратной стороне двери. Клетка пленницы резко захлопнулась и послышалось металлическое позвякивание. Её вновь заперли, отрезав все источники света, оставив в кромешной тьме.

Резкий вздох, а затем стон заставили вскрикнуть и кинуть испуганный взгляд к источнику. Нечто чёрное шевельнулось в углу и вновь застонало. Оно стало подниматься, а затем можно было чётко увидеть чёрные спутанные волосы и тонкие смуглые руки. Остальное скрывалось за грязной, но вроде бы не порванной одеждой. Это была женщина. Размеры клетки оказались даже больше, чем предполагала девушка. Кроме неё в нём находилась уже вторая пленница, хотя можно было поклясться, что всего двадцать минут назад, места, казалось, едва хватает, чтобы свободно дышать.

Лица очередной жертвы видно не было, но почему-то казалось, что её соседка старше, чем она сама. Совсем скоро можно было рассмотреть испуганное и измучанное лицо второй пленницы. Она была слишком худая, со впалыми щеками и синяками под глазами. Губы дрожали, а во взгляде тёмных глаз была словно пустота. Та быстро зашевелила губами, словно что-то говорила, но не издавая при этом ни звука. От этого зрелища стало как-то совсем не по себе.

До боли знакомый запах заполнил помещение. Это была кровь. Пленница дышала тяжело, опираясь на локти, скрученная в неестественной позе. Глаза постепенно привыкали к темноте, открывая вид на огромную зияющую рану на ноге. Какое-то смутно знакомое ощущение внутри, заставило дёрнутся по направлению к женщине, коснуться её ладони, а затем и лба. Она была не только мертвенно бледной, но ещё и до жути холодной, словно мертвец, а учащённый пульс и холодный пот только подтверждали печальные догадки.

Она находится рядом почти что с трупом девушки, которой помочь уже было почти невозможно.

Секунды, минуты... Они тянулись бесконечно долго. Начало заметно холодать. Кончики пальцев уже давно потеряли чувствительность и возможность нормально шевелиться. К холоду добавился ещё и голод. Желудок предательски заурчал, а тошнота нахлынула с новой силой. Кажется, она не ела целую вечность, хотя думать о еде, когда рядом происходит нечто подобное – невозможно. Как бы сильно она не стучала в стены, не звала на помощь, как бы умело и по правилом не перевязывала ногу соседки, казалось, что результата нет нигде. Хотя, кровотечение остановилось, и сердце даже вроде вернуло привычный ритм, но было понимание, что жизнь этого человека держится на волоске. Ещё чуть-чуть и она затухнет.

Где-то часов через пять в углу послышалось бормотание, выдернувшее из тревожного сна. Женщина попыталась убрать прядь волос окровавленной рукой, заметно проигрывая этот бой. Она вновь безмолвно зашевелила губами, повторяя, казалось, одно и то же:

- Tiggat alafa ha veru...

Сколько бы не пыталась понять смысл слов, это было бесполезно. Это был не её привычный румынский язык, это был даже не тот, который она учила в школе, и не тот мёртвый и использующийся только для названий бактерий и призыва дьявола. Что-то другое, необычное и чужое.

Непонятная речь полилась из уст женщины, заставляя ещё больше убеждаться в том, что она не сможет понять, о чём та твердит. Вскоре, спутница выдохнула и опустила голову на пропитанный грязью и кровью пол, не отрывая взгляда от условной спасительницы. Она смотрела с сожалением и грустью. Ей было жаль себя или соседку? Ещё какое-то время они сидели молча, вслушиваясь в то, что происходило снаружи. Но гул постепенно сменялся редкими вскриками и смехом, а затем почти что затих окончательно.

Лязг замка заставил сердце забиться в панике. Два отточенных движения и дверь клетки вновь распахнулась, впуская свежий воздух и любопытные взгляды новых покупателей. Двое из них переглянулись и кивнули на раненую пленницу, улыбнувшись как-то хищно и жутковато. Лишь женщина, стоявшая чуть дальше за их спинами, буравила взглядом именно её. Её изящные чёрные локоны были аккуратно уложены на пышной груди, а алые губы улыбались одним уголком. На секунду стало легко-легко, словно все проблемы и переживания отступили или даже решились сами по себе.

Как и тот мужчина до неё, она была дорого одета, но во взгляде не наблюдалось пренебрежения или отвращения к окружению. Подол её платья был запачкан грязью, но это ни на секунду не смутило ни её, ни кого-то ещё рядом. Двое остальных были больше похожи на обычных трудяг: серые пиджаки, немного подлатанные в локтях и растянутые чёрные штаны, на вид сделанные из довольно жёсткой ткани. Обувь была явно старая, потёртая, но выглядела опрятно.

Хозяин клетки что-то крикнул и мужчины резко дёрнулись, переводя взгляд на недовольного торговца. Один из них нервно заёрзал и дёрнул второго, который тут же потянулся в карманы и зазвенел монетами. Выудив четыре медных кругляшка, он протянул их работорговцу, отчего тот с нескрываемым отвращением и насмешкой, захохотал, осыпая покупателей отборными ругательствами. Оба сжались, хотя было видно, что они злятся. Тогда один из них доложил в ладонь одну серебряную монету, чем вызвал смешок уже у женщины.

Она почти не сводила взгляда с пленницы, цепляясь за каждую мелочь, за каждый изгиб тела и черту лица, смотря, казалось, насквозь и читая саму душу, пока её взгляд не упал на изрядно посиневшую кисть.

- Cequanto es? – мелодичный, чарующий голос полностью соответствовал внешности его хозяйки. Почти синие глаза наконец перестали смотреть оценивающе и всё внимание переключилось на торговца, который резко замолк, когда услышал её голос.

Этот мужчина был полноватым, с омерзительной улыбкой и мышиными глазами. Он довольно глянул в сторону пленниц, затем осмотрел всё ещё протянутые медяшки и серебряники от мужчин и, наконец, назвал цену. От услышанного, покупатели мужчины переглянулись и засмеялись почти так же мерзко, как и торговец до этого. Они вполголоса проговорились между собой, не забывая при этом оглядывать женщину так, словно она пустое место.

Каково же было их удивление, когда торговец шикнул на них, даже не посмотрев в их сторону. Покупательница одобрительно мотнула головой и ловким движением пальцев достала из спрятанного в складках платья кармана звенящие монеты. Она даже не удосужилась посчитать их, просто вложив в ладонь продавцу. Мужчины побледнели и один из них обратил на себя внимание торговца, намекая про то, что всё же хотят купить вторую девушку. Но пухляш не обращал внимания на них, ведь был увлечён пересчётом золотых монеток в грязных, толстых пальцах.

Женщина кивнула кому-то вдалеке, а работорговец засуетился и потянулся за цепью, один конец которой был плотно обвязан за талию сидевшей внутри девушки. Но покупательница лишь шикнула на него.

- Ertana comro ta duo, te vera ano. – она нахмурилась, одним лишь взглядом вызывая волну неприятных мурашек по коже.

Двое мужчин встрепенулись и начали наперебой что-то кричать, обливая женщину отборными ругательствами и даже желая толкнуть её. На мгновение показалось, что они разорвут её на части. Девушка смотрела на всё это из клетки, словно на развернувшуюся драму в телевизоре, но стоило ей моргнуть, как нечто тёплое обдало открытые участки тела, заставив вздрогнуть от неожиданности. На секунду показалось, что мир окрасился в алый. Глухой звук, который запомнится на всю жизнь. Два синих омута. Тишина.

Открытые от ужаса глаза, остекленевшие и постепенно тускнеющие смотрели на женщину с уровня земли. Неестественно густая кровь стекала на пол, смешиваясь с грязью и водой в лужах. Мёртвое тело упало рядом с головой. Крови не было только на женщине. Торговец поспешно припрятал монеты в карман и поспешил закрыть клетку.

Раненая пленница тихонько выдохнула, ещё громче начав повторять уже изрядно надоевшую фразу. Вторая же девушка осталась сидеть на месте, не шевельнувшись. Клетка сдвинулась с места и совсем скоро было понятно, что их куда-то везут.

Их только что купили. Из-за них только что убили человека. Она убила его, чтобы израненная девушка не стала их товаром. Она спасла их. Или обрекла на верную смерть.