Шаг в пустоту. На неведомых тропинках - 2

ответ такие же вежливые кивки и пару-тройку приветствий. Ровный

filii de terra и в месте, где пробился самый последний, самый свежий и чистый родник. Последнее хоть не часто, но менялось. Вода была переменчива, как ветер, могла выйти в мир в любом месте и на любой срок, а через пару сезонов по прихоти высших и низших исчезнуть. На данный момент таким местом в Северных пределах был Заячий холм, там как

твенное выражение, так свойственное излишне официальным мероприятиям. Не знаю, по каким признакам ориентировались оста

что «оно», я бы не смогла внятно ответить. Было тягучее чувство надвигающегося «нечто». Так истончается мир, а там, где он тонок, связь с теми, кто создал его, с теми, кого мы прив

а до другой. Много линий, будто прочерченных острой палкой. На первый взгляд, линии появлялись как попало, наезжая друг на друга и без порядка и цели. Мне они напоминали лист с выкройками из журнала по шитью, когда линии разной толщины сплетаются в хаотичную паутину, запе

сами в смутно знакомом свитере крупной вязки и джинсах с ультрамодными дырами в районе коленей. В краю вечного лета по

т, что хотят, о природе хранителей, об их замирании на границе жизни и смерти, я вид

ы, – шепнула явидь, расстегивая

характерный для фокусников, желающих пока

ыл тонким и совсем не подходя

к и пихнула локтем так, что поневоле пришлось выйти вперед. Вместе со мной в переплетение линий ступило полтора деся

, не стон, не смех, а все вместе. Зов, звучавший, как музыка. Тонкий молодой голос звал ушедших высших и низших, умолял и подкупал, каждый, кто это слышал, был готов идти за ним на край света

твердый сверток зашевелился, тонкий чешуйчатый хвостик, получив свободу, пару раз качнулся из стороны в сторону и вдруг, изогнувшись, ухватил меня за запястье. Чешуя была такой холодной, что я вздрогнула. Край пеленки сместился, и на меня уставились большие ромбовидные глаза. Я

труна, очень знакомое ощущение, похоже, мы ступили на переход. Но в этот раз все было наоборот: Мила своей песней пригласила сюда часть чужого мира, и безвременье стало изливаться из трещин под нашими ногами. Туман полностью скрыл ступни. Из ег

из себя такой звук. Другое дело хранительница filii de terra. Получив команду, тени подняли подобие рук к небу. Девушка сжала кулаки, потрясая ими в воздухе. Тени удлинились, бу

лядит, как женщина лет пятидесяти, эдакая гранд-дама, смело протянула розовый сверток вперед, из вороха одеял торчал русый хохолок. Изогнутая тень тут же вцепилась в светлую макушку кривыми пародиями на руки с такой силой, будто была не призраком в нашем мире, а жила, чувствовала, нуждалась, была материальна. Ребенок закричал, так

ул. Да, он монстр, но пока еще никого не съевший и не укусивший, по сравнению с

плач донесся голос Пашки, и т

ьно, но отдать своими руками ребен

ой линии вырастало сразу несколько теней. Они то удлинялись, то съеживались, трепетали и двигались, напом

ополучно закатывали и

о пределами смотрят на меня, нед

Пашка. – Нужно за

ю, что недавно родившийся, вернее, вылупившийся ребенок тоже должен это почувствовать. Т

на приняла решение. Я тоже. Руки с маленькими ладошками, еще недавно так же прижимавшие к себе Игоря, как я змееныша, вытянулись в мою сторону в указующем, приказывающем жесте. Браслеты сменили ц

и и нелюди, деваться нам некуда. Я смогла на мгновение отсрочить неизбежное. Развернувшись, закрыла ребенка, пусть сначала сцапают меня. Кто его знает, может, им и этого хватит. Глупая надежда, я знала, что не хватит, но не надеяться не могла.

езвременье, и

длагали. И отступили, растворяясь в ставшем нестерпимо ярком солнце, разгоняющем туман и возвращающем миру чет