Порченый подарок

него, высказывая и свои все обиды-разочарования в полный голос, а не смиренными намеками, но я сдержалась. Остановил

на то, чего недостоин по факту своего происхождения, вечным презрением со стороны аристократов, даже когда наш союз станет общепризнанным фактом, и бесконечной завистью людей своего слоя. У меня был отец, который, я твердо знаю, потеплеет рано или поздно и не отреч

у нами было столько чувств и нежности, столько трепета и страсти, они никуда не делись, просто все так сначала закрутилось, потом затянулось и замерло в тягостном ожидании новых изменений, что все наши помыслы сосредоточил

ни единый звук или предчувствие – не побеспокоили меня ровно до того мо

роснуться и немедленно одеться, –

ытовала мрачная шутка, что увидеть его близко после наступления темноты страшнее, чем заметить в зеркале призрачную тень шараака – общеизвестного

не закричать, а только сесть прямо, натягивая о

ие в моей спальне в столь поздний час... – начала я

– Конечно, после сумасбродного побега с этим алчным бесхребетным червяком мое мнение о ваших недурных для девушки умственных способностях претерпело приличную коррекцию, но все же вы доста

я откровенному предупреждению в его тоне. – И уж тем более никуда не смеете меня забирать без него,

: если у него был приказ забрать меня, то он это сделает непременно, даже если придется уносить в чем есть, и я торопливо оделась, прислушиваясь к звукам за окном и внизу в

лас, вас при

о, как поступили со своим несчастным родителем, он непременно должен простить вас и принять обратно

ристократке, борясь с удушливым стыдом от справедливого упрека.

отянулась к комоду, надеясь незаметно оставить знак или весточку мужу, хо

е пятеро рунигов более низкого ранга мрачными тенями маячили во дворе. Инослас с ледяной учтивостью помог мне взойти в карету и, забравшись следом, уселся на лавке напротив. Мы тут же тронулись, а я просто умирала от беспокойства за Альми, представляя, как он вернетс

орможение экипажа. Не говоря ни слова, Инослас вышел н

улице из обычных крепких деревян

вождали двое его подчиненных. Обогнав нас, один из них без всяких церемоний ударил ногой по входной двери, широко ту р

Во рту кляп, лицо красное, искажено от боли, глаза остекленевшие, тело сплошь покрыто потом и кошмарными роз

ервые вижу его совершенно голым, но Инослас внезапно выбросил вперед свою ручищу и, з

ерживая мое истеричное сопротивление, и наклонился к уху: – Спокойно, кресса Греймунна,

с, внезапно побледнел, вытаращился, глядя именно на меня прямо-таки с ужасом, и задергался в своих путах, извиваясь все

ак обращаться с ним!

мой захватчик. – Ее, как и требование об освобождении, следует ад

женщину, лицо которой было полностью скрыто светлыми волосами, и Алмер

обвела все еще раз взглядом, понимая,

ней предметами, что, безусловно, напоминали бы орудия пыток, но были выполнены из лучшей кожи и серебра с инкрустированными золотом и камнями ручками. И в самую последнюю очередь я таки п

ыть свои тяжелые, немного обвисшие груди, наоборот, выпрямилась, нагло уставившись на меня. Красивая, но явно не наша с Альми ровесниц

, – спокойным и даже нудным голосом начал главный руниг. – Советую присесть, к

ии, покосилась на лавку с отвратительн

на. – Скудно одетая дама низшего сословия перед вами – Таниль Редеос. – Я вздрогнула, услышав фамилию мужа, которую носила теперь и сама. – Да-да, кресса

езрительно выплюнула женщина, а мой вероломный супр

ом возрасте была нанята в качестве прислуги в столичный дом кресса Аэ

ина, похоже, прямо получала удовольствие от происходящего и от моей реакции. – Еще бы, разве можно пихать свой вонючий член по утрам в рот благородной крессе, или совать ей в зад все что вздумается

Разве человек должен испытывать желание вываливать подобную, пусть и происходившую в ее жизни мерзость, на ни в чем не провинивших

ь в почти одинаковом положении. Но вернемся к моему рассказу. Кресс Аэгримм утратил интерес к Таниль по достижении ею определенного возраста и вышвырнул обратно к матери, которая к тому време

прекратить весь этот ужас, но не могла издать ни зв

на единственная способна дать ему настоящее наслаждение, так? – Таниль даже с заломленными руками умудрялась смотреть на меня с презр

ки-фаворитки у богатого кресса несчастной Таниль было противно жалкое существование простой горожанки, что должна с какой-то стати зарабатывать свой хлеб в поте лица. Размениваться на мелочно-прибыльные интрижки с лавочниками и ремесленниками она посч

грязь! И я в ней по уши! И так мне и надо! Разве не такое получ

бой, те, кто допустили, что этот Алмер был нанят к вам конюшим, а потом еще и прохлопали развитие отно

а я из себя. Невыносимо было смотреть на него, бол

чно произнес Инослас. – Снимать, потом вешать... время,

м? – напр

для Алмера и Таниль уже истек

совать тело предателя, а потом и его шлюхи-сестры, искровить ей все это ухмыляющееся над моей наивностью лицо, выбить бесстыжие глаза, горящие торжеством женщины, прекрасн

ого простолюдина, и вам это известно, Инослас, – хрипло пробормотала я, ощущая себя истекающей кров

кандал! – отмахнулся руниг. – Ничего и

вы с этим не поделаете. – Понятия не имела, о

мина. Порывшись в ней, он нашел прямоугольный мешочек из мягкой замши, извлек на свет сложенный вчетверо очень з

но слишком поздно. Бумага зан

нула, сжав кулаки. – Есть свидете

и... – Он достал из кармана неаккуратно свернутый желтый лист с небрежно оборванным к

ала спасти последний документ, под

светлой Даиг, а не какими-то бумажками и чернилами на ни

то она всегда только одна, но каждый под ней подразумевает нечто свое и меняет ее так и эдак, чтобы не слишком глаза колола и удобно помещалась в карманах, желательно одаривая их приятной тяжестью. О вашем приключении –

есткому телу, обхватив одной рукой поперек талии, а второй сж

исту

ились, а глаза на краткий миг вспыхнули неверием, шоком и закатились. Алмер, реагируя на это, замычал, бешено извиваясь, и по его за

магогия и сугубо субъективный взгляд, – вещал он безразличным голосом, пока на моих глазах происходила казнь. – Сейчас вы наблюдаете за тем, как нак

Отбросив труп, палач подошел сзади к Алмеру и накрыл рукой в черной перчатке его нос и рот, полностью лишая в

огда еще не были замужем, что, впрочем, скоро изменится. Пора становиться взрослой девочкой и н

ова бессильно повисла, пока

нать, и вычистите оба дома, – приказал мужчи

к экипажу, не стала этого делать и внутри, просто скрутивш