в выйти. На поляне рядом с домом стояла цветочная арка, а сам дом также украшали цветочные гирлянды и кадки с цветами у крыльца. Вот только цв

меги прозрачным кружевом и гипюром, длинная в пол атласная с кружевом юбка была не по росту, образовывая складку под ногами. Одна рука затянута рукавом до пальцев, как перчаткой, а вторая...

- только заглянув внутрь, видишь мрачную суть. Олли казалось, что тонкие гибкие стебельки маков уже оплели его ноги, обвивая икры шершавыми листками, выцеловывая его душу

меняясь кнутом и пряником попеременно, она уродовала и его. Пока еще незаметн

о пошатывало и все плыло перед глазами, нервное напряжение его буквально расплющило, как надувной мяч, осталось лишь подождать, когда лопнет. По щек

го жемчуга. Когда Грэм ее застегивал, то сказал, что это украшение их отца-омеги и ему, Олли, очен

едва не падал - ноги не держали. Если бы не присутствие Грега сзади

оя аккуратный костюм, а Грэм облачил

старался не задумываться, сколько омег надевало это платье до него, сколько раз звучали слова отца

через тонкую ткань платья, и желание сдохнуть становилось

а деваются трупы, и о том, кому изначально принадлежало это платье, прогоняя стр

же радостным. Он грубо схватил парня и жадно поцеловал, сразу просовывая в рот язык и вылизывая его изнутри. Олли едва не вырвал, чудом проглотив горько-кисл

вернусь утром. Развлекись как следует, - широкая искренняя улыбка обращ

цо, на порог упал парик с фатой, как дары смерти, неминуемой кончины одного омеги,

людая за тем, как за молод

шь в свое

сладится невестой.

- сказал отец, доста

дительское сидение голубого пик

r>***<

на ступенях лестницы при подъеме наверх, но легче от этого не становилось - внутри все закручивалось узло

радостное событие не сулит. Тело колотила дрожь - то ли от температуры, то ли от страха, но он затаился, подобрался

крыл ее на замок, звук которого взведенным затвором пистолета взорвал застывшую киселем

мосфера, разлившийся вокруг запах - все крича

лумраке помещения, а запах стал определенным, смердело возбуждением - навязчивым и липким. Мерзким. Пиджак

кричал ему: «Сопротивляйся!», «Бейся на смерть!». Но страх перед болью, уже пережитым насилием навешивал ему на руки и ноги тяжелые кандалы и, подхихикивая, нашептывал, выпучивая безумные глаза: «Будет больно. Оооочень. Ооооочень боооольно. Тебя изобьют, изнасилуют и снова изо

и в свежие простыни, мотнув головой в сторону, словно там было что-то, способное ему помочь. Вокруг же б

деть - осознать. Жуткие следы от ногтей, бороздками изъевшие деревянный пол, темные бурые пятна, что навсегда останутся

у набок, обнажив клыки в предупреждающем жесте. Вторая рука перехватила другую ногу через ткань платья. Медленным движением он спускался по мягкой ткани вниз, акк

се выше. Перекошенное похотью и каким-то безумием лицо было слишком близко, и омега ощущал сердце где-то в горле, оно пропускал

атив маленькую кружевную деталь, Грег потянул ее легонько вниз, потихоньку снимая, и отбросил в сторону. Ал

ать, а потом еще один удар, что пришелся на ухо, закрепить эффект. Мягкие ткани вокруг глаза напухли, наливаясь синим, в ушах звенело. Он оказался дезориенти

вил в ладони его достоинство, словно хотел раздавить. Альфа ударил мальчишку по рукам, а потом кулак впечатался в правый бок. Омега охнул, страх выбрался наружу, демонстрируя свое мерзкое гладкое тело на восьми тонких гибких лапах, и выплясыв

в лицо, залепляя одну пощечину

ляясь за клочок ткани, что был платьем и смутной преградой на пути чужой в

те ладони, и Грег сжал их что было силы, наблюдая за рыдающим парнем. Удар в солнечное сплетение, щипок за сосок до боли, до дергающегося, играющего, слов

ос. Пальцы вцепились в лицо мальчишки, раск

. - Подо мной! Твое место

сдавленное горло. - Под тобой, - звериные глаза альфы вп

ной, под

и, член, входящий в неразработа

удары, только вот Олли не понимал за что? За что

я рядом с только что вошедшей в анус

вал от нетерпения и удовольствия, разрывая неподготовленное тело, готовя его под се

льфа, сместив ладонь на глаза парня, ослеп

в яйца, сдавив до

раздавлю, - уку

ргументы. - Люблю! - заорал омега, захлебываясь

тоны, от одного - болезненные, а от второго - пахабно возбужде

жасом доме. Сейчас же слова «