В Бегах

еса. Люди, привыкшие к тяжелому изнурительному труду мирно посапывали в теплых постелях, вполне доволь

черами читал книги, кутаясь в стеганое одеяло в мягких сумерках. В его представлении прочно укрепилось, что он принадлежит другому миру – большому, пульсирующему драйвом и скорос

тра, глядя вниз. Море жило по своим порядкам, на солнце сияли выск

миг. Марк запомнил э

ал Марку родным, тянул его за руку в сторону их дерев

в сетях китенка, пытаясь урвать кусок побольше. Воняло водорослями, кровью и чем-то еще. Туда-сюда сновали плавники, то появляясь, то вновь исчезая под водой. Большие темные глаза кита молили о помощи, Марк не знал, как ему

, теребя руку брата. Он и впрямь привык к такому зрелищу – несколько раз в неде

нно отозвался тот, потрепав млад

, устремился вверх по склону. Через

видел жестокости в семьях, хотя поговаривали, что в больших городах отцы бьют жен и детей. Марку все это казалось сущим бредом – как такое возможно? Он любил свою семью. Не так беззаветно и чисто, как хотелось бы. Он любил своего младш

себя эту мысль, думая о том, что побеждают стаей даже самого мощного соперника. Крик повторился. Раздался

рил запах железа, смрадило как на побоище. Марк приподнялся на локтях и в ужасе отпрянул в сторону – на земле валялась тушка одной из его овечек. Белая шерсть спуталась в грязный клок, глаза застилала пелена, а на голове, аккурат промеж глаз, виднелась дыра толщиной с палец. Из нее, пульсируя, вытекала кровь. Туши овечек валялись повсюду. Сре

еки. Их слаженные, словно бы отрепетированные действия пугали, заставляли наблюдать за уб

одежду, кричал и вопил о помощи. Бежал несколько часов, останавливаясь лишь на долю секунд

ривозили уголь и песок. Марк, недолго думая, превозмогая боль, забрался в пустой вагон и сжался в тугой комок, дав волю

трон