Фокус с зеркалами

Бодрый стук каблуков по каменной плитке площади Массена звучал отчуждённо и инородно для этого времени суток. Шесть утра, рассвет. Сейчас здесь ни души, но уже скоро главную площадь Ниццы заполонят толпы туристов, позирующих у фонтана Дю Солей. Каролин специально выходила из дома именно в это время, чтобы успеть пересечь площадь до наступления l'heure de pointe (час пик — фр.).

Нет, её не напрягал рой голосов приезжих зевак или снующие туда-сюда фотографы, которые в поисках лучшего кадра совершенно не смотрели себе под ноги и то и дело норовили оттоптать ноги другим: к уличному шуму привыкаешь быстрее, чем к шуму собственных мыслей. В действительности, ей просто не хотелось показывать себя, угрюмую и уставшую, всем этим счастливым, беззаботным людям. А если уж быть совсем честной, самой не хотелось видеть счастье на чужих лицах — вот это её, пожалуй, действительно раздражало.

      Каролин на ходу достала из небольшой сумки мобильный телефон и быстро написала сообщение Жаклин:      

      Каролин де Моретт, [13.05.22 06:05]:

      Привет! Сегодня всё в силе?

      Нажав кнопку «Отправить», девушка пробежалась глазами по списку активных чатов: лучшая подруга Жаклин, мама, какая-то рекламная рассылка и один горящий значок непрочитанного сообщения в диалоге с Люком. Он написал ей вчера днём и, очевидно, видел её "в сети" всё это время, но отвечать ему ей совсем не хотелось. Вот и сейчас она, проигнорировав уведомление, заблокировала телефон, экран которого украшала тонкая трещина, и небрежно кинула его на дно сумки.

      Каролин шла очень быстро, её шаг был размашист, широк и совсем не подходил утончённым чёрным босоножкам на шпильке с тонкими ремешками вокруг лодыжки и серебристой дорогой фурнитурой. Впрочем, надо отметить, что не смотря на скорость и выбитые кое-где тротуарные плитки, Каролин шла довольно уверенно и смело. Она уже подходила к зданию Галереи Лафайет, как её телефон издал звук входящего сообщения:

      Жаклин Леруа, [13.05.22 06:10]:

      Сучка! 6 утра! Кэр, ты делаешь это нарочно, я знаю!

      Каролин тут же представила недовольное сонное лицо подруги и то, каким нарочито высоким голосом она протянула эту фразу.

      Жаклин Леруа, [13.05.22 06:11]:

      Конечно, всё в силе! Я и две бутылочки Пти Шабли ждём тебя к 8 вечера у меня дома!

      Жаклин Леруа, [13.05.22 06:12]:

      И ради бога, прекрати приходить на работу за три часа до открытия магазина. Я скоро стану думать, что у тебя роман с манекенами.

      Каролин усмехнулась последнему сообщению и, ответив лишь короткое «Ок», снова убрала телефон в сумку.

      Она внезапно остановилась, словно наткнувшись на невидимое препятствие, закрыла глаза и тяжело вздохнула. «Господи, мне и самой осточертело это бегство», — пронеслось у неё в голове и она сглотнула комок обиды, застрявший в горле.

      Каролин открыла глаза и развернулась на каблуках в сторону витрины громадного здания, выкрашенного в ярко-оранжевый цвет. В отражении на неё смотрела стильная молодая девушка, одетая в модный твидовый костюм и белую блузу с широким отложным воротником. Стройная фигура, аккуратно уложенные в пучок волосы, бесстрастное лицо со вздёрнутым подбородком, макияж с красной помадой на французский манер. На первый взгляд эта девушка казалась успешной, красивой молодой леди, но даже затемнённое стекло витрины не способно было скрыть тяжёлый взгляд и тени, что залегли под её глазами. Если смотреть ещё дольше, становилось понятно, что за стройностью скрывается обыкновенная, почти болезненная худоба, за трендовым макияжем — серая сухая кожа и впалые щёки. И эта хмурая морщинка, которая образовалась между бровей — как же она портила и без того суровое лицо Каролин! Да, она определённо стала выглядеть старше своих двадцати пяти лет.

      Работа Каролин не представляла ничего сложного и, как отмечала сама девушка, ничего полезного для общества. Она работала помощником консультанта в магазине брендовой одежды в самом центре Ниццы. В её задачи входило блюсти чистоту и эстетику на полках бутика, отглаживать вещи после примерок, вовремя переодевать манекены и приносить шампанское посетителям, собирающимся выложиться в их магазине на кругленькую сумму. Впрочем, для этих женщин, чьё нижнее бельё стоило больше, чем годовая зарплата Каролин, тратить такие деньги было привычным делом. Ей нравилось наблюдать за пафосными моделями с тонкими длинными пальцами, которые приходили тратить сюда свой первый гонорар. Откуда она знала, что первый? Это было видно сразу. Они всегда с особенной надменностью и показной брезгливостью смотрели в её сторону, всем своим видом показывая, что находятся на вершине модной цепи и такие, как Каролин, не достойны даже воздуха, пропитанного их духами. Их тонкие длинные пальцы постоянно поглаживали прядки идеально ровных стеклянных волос. Ей нравилось наблюдать и за молоденькими девушками, пришедшими в магазин в сопровождении престарелых бизнесменов. Они так забавно тянули «Львёнок, хочу-у-у!», когда видели сумку из новой коллекции, будто это и не сумка вовсе, а премилый пушистый котёнок с огромными глазками-пуговками. Каролин считала, что им и правда лучше бы подошёл котёнок, чем сумка за десять тысяч евро. Больше всего ей нравилось наблюдать за статными мадам лет пятидесяти пяти. Им не нужно было доказывать свою состоятельность, как тем прозрачным моделям, и они не устраивали из магазина шапито с милыми зверятами, как те провинциальные охотницы за кошельками. Эти женщины всегда точно знали, за чем именно пришли, были предельно вежливы, говорили бархатным полутоном и улыбались мягкой, едва уловимой улыбкой. Они смотрели на Каролин так, как смотрят на обыкновенного работника бутика, а не как на мусор или, что ещё хуже, как на соперницу.

      К восьми вечера Каролин приближалась к дому Жаклин. Мысль о том, что она скоро снимет босоножки и вытянет гудевшие ноги на мягком ковре, закопается пальцами в его длинный ворс, воодушевляла передвигаться почти бегом. Девушка вытащила из сумки телефон, чтобы сверить время. Двадцать ноль семь — почти не опаздывает. На экране загорелось новое уведомление. Сообщение от Люка. Снова. Она с досадой закатила глаза и открыла чат:

      Люк Бейкер, [12.05.22 10:10]:

      Привет, Каролин! Как твои дела?

      Люк Бейкер, [12.05.22 13:22]:

      Сегодня мне приснилось, что мы с тобой планируем визит к моим родителям, и я сильно распереживался, что тебе не понравятся краффины моей мамы...

      Люк Бейкер, [12.05.22 15:25]:

      Думаю, для знакомства с моими родителями ещё рановато, но вот перекусить краффинами в каком-нибудь кафе было бы хорошей идеей, как думаешь?

      Люк Бейкер, [13.05.22 20:07]:

      Привет ещё раз. Наверное, ты очень занята. Дай знать, когда освободишься.

      Каролин быстро прочитала все сообщения и набросала быстрый ответ:

      Каролин де Моретт, [13.05.22 20:08]:

      Привет. Извини, что не отвечала, вчера было очень много работы. Сегодня тоже не смогу с тобой увидеться, запланирован визит к Жаклин.

      Ей не пришлось врать, выдумывая очередную причину, по которой она не может встретиться с надоедливым ухажёром. Девушка почувствовала приятное облегчение. Тот факт, что вечер был действительно спланирован заранее с другим человеком, был красным кляпом, способным заткнуть её совесть.

      — Bonjour! (Здравствуй! — фр.) — радостно воскликнула Жаклин и, втянув Каролин внутрь квартиры, приветственно поцеловала её в щёку. Каролин в нос тут же ударил аромат её сладких ванильных духов. — Проходи в мою комнату, у меня почти всё готово. Можешь взять что-нибудь из моих вещей и переодеться, — высокая блондинка с пышной налитой грудью осмотрела гостью сверху вниз. — В таком виде ты похожа на мою стервозную училку по французскому, а я не очень бы хотела распивать вино и обсуждать члены бывших с мадам Клодифф.

      Жаклин выпорхнула из гостиной и скрылась из виду в стороне кухни, откуда послышались звон бокалов и оживлённая возня с тарелками.

      Подруги были знакомы со времён старшей школы. Каролин переехала в Ниццу вместе с отцом, когда ей было пятнадцать. Как водится у всех настоящих лучших подруг, всё началось с взаимной ненависти и желания сжечь друг другу волосы, а закончилось пьяным откровенным разговором со слезами и соплями на кухне в доме какого-то старшеклассника, устроившего вечеринку в честь сдачи экзамена. Жаклин была избалованным ребёнком богатых родителей, что называется, родилась с серебряной ложкой во рту и с бриллиантовыми серёжками в ушах. Но, не смотря на это, она была очень чутким, внимательным и желающим помочь всем и вся человеком. Её любили и в старшей школе, и в университете. Жаклин всегда была в центре внимания и пользовалась бешеной популярностью у парней, с ней мечтали завести знакомство как ученики, так и преподаватели, однако, не всегда имея бескорыстные цели. Каролин, имея более трезвый рассудок и холодное сердце, по-отечески следила за вечно встревающей в разные истории подругой и ограждала её от людей, желающих поиметь с неё лишь выгоду. Спустя годы мало что изменилось. Дружба девушек только крепчала, основываясь на взаимопомощи, поддержке и обсуждении членов бывших, конечно.

      — Давай, рассказывай мне всё-всё-всё! — Жаклин вошла в комнату, излучая какие-то незримые волны притягательности и очарования. — Я решила заказать ужин из нового ресторанчика, что за углом. Мои прошлые попытки приготовить что-то самой успехом не увенчались, как ты помнишь. Тут луковый суп, киш лорен со шпинатом и на десерт профитроли с заварным кремом, — подруга расставила тарелки с едой на небольшой низкий столик из тёмного дуба, и Каролин почувствовала как её желудок предательски завыл, а рот наполнился тягучей сладковатой слюной.

      — Не стоило, Жаклин… Я не настолько голодна, как тебе кажется, — смущённо произнесла Каролин, на самом деле благодаря подругу за такие сытные угощения.

      — Ага, ну да. Меня не обманешь, Кэр. Это был звук твоего живота или кто-то припарковал возле моего дома дряхлое ржавое корыто?

      — Спасибо, — улыбнулась Каролин и, сев на пол возле столика, вытянула уставшие после рабочего дня ноги, стопы которых были исписаны взбухшими синеватыми венами, — на самом деле, я мечтала об этом с полудня.

      — Итак, — Жаклин уселась напротив в позе лотоса и принялась разливать вино прозрачного жёлто-зелёного цвета по бокалам, — что у нас на повестке дня?

      — Ничего особенного… Сегодня получили новую коллекцию вечерних платьев из вискозного шёлка. Крой такой, знаешь, а-ля восьмидесятые: глубокое v-образное декольте, широкие плечики с драпировками… Очень выгодно смотрится в сочетании с…

      — Стоп! — перебила её внезапно Жаклин, — Кэр, ты не на работе уже, а я не твоя клиентка. Какие, прости Господи, плечики?

      — А ты думаешь, в унылый рабочий день пятницы со мной что произошло? Я вышла замуж, родила тройню, забрала из приюта щенка, получила Оскар, а под вечер прикончила своего мужа, потому что вдруг поняла, что люблю женщин? — язвительно отчеканила Каролин с набитым до отказа ртом.

      — Замуж — звучит крайне заманчиво, — Жаклин сделала глоток вина и хитро улыбнулась, сверкнув глазами. — Как там дела с Люком?

      — Последний раз мы виделись три дня назад. Я не думаю, что хочу с ним встреч… Знаешь, он довольно милый, но…

      — Но полный ноль в постели?

      — Что? Нет! То есть… — Каролин мотнула головой, — я не знаю… Мы не спали.

      — У него пахнет изо рта?

      — Нет…

      — У него есть озеро в лесу?

      — Что? — недоумённо заморгала Каролин.

      — Ну, знаешь, вот такая мерзкая круглая проплешина на голове, — Жаклин нарисовала в воздухе над своей головой круг, больше похожий на нимб.

      — Фу, нет! — Каролин легонько пихнула ногой подругу, сидящую напротив, и девушки звонко рассмеялась.

      — Но ты всё ещё сохнешь по Габриэлю.

      В одну секунду эта фраза убила ещё недавний громкий хохот, наполнявший комнату. Каролин почувствовала, как в горле всё в момент пересохло, словно в Сахаре, и она отпила из бокала внушительное количество вина.

      — Жаклин, это не лучшая тема для разговора, правда.

      — Прости, что так резко, — понизив тон произнесла подруга, — но я правда считаю, что ты слишком долго убиваешься по нему. Он — конченый урод.

      Каролин ощутила такую сильную горечь во рту, словно в неё разом запихнули чёрный шоколад, грейпфрут и артишоки. Она хотела снова проделать фокус с вином, но обида словно холодной рукой сжала её горло, не давая проглотить даже собственную слюну. Она вертела в руке тонкую ножку бокала, отчего вино в нём играло золотистыми бликами и отбрасывало солнечных зайчиков на стену. Её взгляд, абсолютно пустой, был устремлён на собственные ноги, одетые в лиловые пижамные шортики Жаклин.