Одинокий островитянин

По запотевшему стеклу окна полз древесный жук, смело преодолевая такое пространство на виду у людей. Лиза облокотилась на подоконник, наблюдая за тщетной попыткой маленького создания доползти до конца своего бессмысленного пути. Это единственное развлечение, которому она могла сейчас предаться, чтобы позабыть случившееся за последнюю неделю. Мысли походили на кучу клубков для пряжи, но вместо того, чтобы быть аккуратно скручены, они перемешались между собой, протянув свои колкие нити в затуманенном разуме.  

- Доча, бабушка приехала! 

Девушка пришла в себя и приподнялась, чтобы протереть стекло рукавом чёрной толстовки. Серый вид многоэтажек предстал перед ней. И вот – маленькая жёлтая машина, всегда напоминающая Лизе прожорливого жучка, вновь стояла возле подъезда.  

Это случалось с некой периодичностью, что так и не поддалась логичному заключению. Лиза знала, когда примерно приедет машина, но сроки между её приездом всегда скакали. Иногда проходили долгие месяца, прежде чем они вновь встретятся с земным лучиком света, готовым верно служить своей хозяйке, но случалось так, что не проходило и недели, жук возвращался, вновь стоя у подъезда, смиренно поджидая девушку.

- Иду! 

Схватив рюкзак, она закинула его за спину и в последний раз оглядела пустую комнату. Может это был бы и не последний раз, но Лиза успела всё решить для себя. Она не вернётся. Плевать что скажут родители на это, надо лишь дожить до совершеннолетия, а после ей будет открыт практически весь мир.  

Раньше это место было маленьким мирком, в который никто не мог вторгнуться. Время шло, и тонкие стены не защищали от грубых слов, запаха алкоголя, обвинений в измене. Всё это незаметно просочилось в идеальную жизнь, заставив заткнуть уши наушникам, спрятаться в махровый плед, старательно игнорируя происходящее за стенкой.  

Перед выходом она поправила синий ободок, плотно придерживающий её русые волосы, спадающие на плечи. Из-за повышенной влажности они стали ещё более волнистыми. 

Усталое лицо матери только портило настроение, особенно когда она подняла свои глаза. Оливковый оттенок. Такой странный, но притягательный цвет, передавшейся и самой Лизе, но у мамы он был тусклее. Казалось, из него выжали все соки и сделали масло, которое стоит у них на верхней полке, до которой может дотянуться только папа, который всегда смеялся из-за этого. В груди неприятно кольнуло от воспоминаний, и это чувство усилилось, когда женщина подошла ближе, положив руку на плечо Лизы и с особой любовью поглаживая по щеке.  

- Ты же понимаешь, что так будет лучше для тебя? – с нескрываемой неуверенностью спросила она, боясь за каждое сказанное слово. И правильно делала, ведь для Лизы они походили на иголки ели. Они ничего тебе не сделают, но боль от них будет ощутимая.  

- Мне уже не пять, я всё понимаю, – тяжело выдохнув, ответила Лиза, убирая руки матери от себя. Такой незначительный поступок, но на лице женщины можно было спокойно прочесть, что она думает об этом. – Вам с папой нужно со всем разобраться, а мне желательно хорошо окончить школу, и бабушка с этим поможет. Я всё понимаю, не волнуйся, – с подобием вымученной улыбки произнесла Лиза. 

- Ты уже такая взрослая, – кротко улыбнувшись, она поцеловала Лизу в лоб и погладила по голове на прощание так, словно та опять стала маленькой, а мама провожает её в детский сад.  

Но это суровая реальность, где уже нет места для того тёплого домашнего уюта, который ты не ценишь, будучи маленьким и совершенно не замечаешь, как он уходит от тебя, становясь песком в твоих воспоминаниях. Вроде тёплый и приятный, но попадающий куда не надо, надолго оставаясь надоедливой помехой, заставляя стыдить самого себя за кучу упущенных возможностей и неоцененных мгновений жизни. 

Прохлада ударила в лицо, когда девушка вышла из квартиры. В подъезде воняло краской после ремонта, а только недавно покрашенные стены вновь показывали не самые лицеприятные фразы от малолетней шпаны со двора. 

Лиза спустилась как можно скорее, задержав на время дыхание, чтобы не ощущать противный запах, от которого начинала кружиться голова. Прямо перед выходом из подъезда оказалась огромная лужа. Дождь закончился ещё ночью, но приятная свежесть от него осталась, питая зелёные листья. Недолго поглядев на лужу, Лиза пошла прямиком по ней, не волнуясь по поводу того, что её красные кеды, изрисованные чёрным маркером, могут промокнуть. Отчасти, ей даже хотелось этого. Полностью погрузиться в холодную сырость, притворившись частью городского фона.  

Бабушка стояла возле машины и болтала с кем-то по телефону. Отец уехал на работу, даже не попрощавшись с дочерью, лишь загрузил сумки в багажник и закончил на этом свою отцовскую работу. Бабушка тепло улыбнулась при виде Лизы и зажав телефон на плече, тут же раскинула руки в стороны намереваясь крепко обнять Лизу. Последний человек в жизни девушки, кто ещё может заставить почувствовать уют и комфорт, просто находясь рядом. От неё пахло лекарствами и жасмином. Любимый бабушкин чай, который она пьёт чуть ли не литрами, делая себе по несколько чашек в день. Похлопав девушку по спине, женщина поцеловала её в макушку и отварила дверь машины.  

Небрежно плюхнувшись на сиденье, девушка сразу же пристегнулась, покрепче прижав к себе рюкзак. Места было не так много, в основном из-за того, что все вещи Лизы не поместились в багажник, поэтому ей пришлось ютиться с парой коробок.  

Дверца хлопнула, оставляя один на один со своими мыслями. Минуты ожидания растянулись. Тогда в коридоре Лиза соврала. Она ничего не понимает. Почему родители ругаются, зачем её постоянно отсылают к бабушке, как так получилось, что она родилась у ненавидящих друг друга людей? Ей никак не удавалось прекратить думать об этом, день изо дня волоча эти мысли за собой.  

Договорив по телефону, бабушка села за руль. Проверив всё ли в порядке, она поправила зеркало заднего вида и повернулась к Лизе, дабы удостовериться, что та пристегнулась и готова к длительной поездке.  

- Почему взрослые такие придурки? – неожиданно спросила девушка, глядя на промокшие носки кед.  

С тяжелым выдохом Люба покачала головой, старательно пытаясь смириться с подобным поведением внучки, спихивая всё это на юношеский максимализм.  

- Не говори так про своих родителей, – как можно мягче и ласковее попросила она, плавно выводя машину на главную дорогу.  

Хоть сейчас и было ранее утро, но улицы становились всё более оживлёнными. Понурив голову в бок, Лиза облокотилась виском о прохладное стекло. Мимо проезжали машины, обгоняя их жёлтого жучка.  

- Ненавижу когда они сорятся, – уже более тихим голосом сказала Лиза, взглядом провожая знакомые ей улицы, одновременно приветствуя и прощаясь с незнакомыми местами. Город просыпался, окрашиваясь солнечными лучами, что игриво блистали на стеклах окон. – Почему они не разведутся и не станут жить отдельно, но счастливо? 

- Это уже вошло в привычку, – продолжая говорить тем же сдержанным и спокойным тоном, Люба попыталась ободрить внучку, протянув ей небольшую коробку со сладостями. Обычно она их не покупает, считая, что так дети быстрее испортят себе все зубы и желудок, но прекрасно понимая как Лиза может отреагировать на эту поездку, женщина решила не испытывать судьбу и накупить как можно больше сладостей, чтобы усмирить пыл своей малышки. – Намного проще оставаться с человеком, с которым ты прожил кучу лет, чем найти кого-то нового.  

- Нифига это не легче, – с явной злостью перебила её Лиза, начав вяло копошиться в сладостях. Яркие, дорогие, с блестящей упаковкой. Они так и должны притягивать взгляд, но девушка каждый раз отбрасывала очередную конфету в сторону, пытаясь найти что-то, что могло прийтись ей по нраву. И вскоре, перерыв всё, желанная сладость была найдена. Чупа-Чупс со вкусом акации.  

- Твои родители просто не созданы друг для друга, вот и вся проблема,  

- Тогда почему они не разошлись ещё с самого начала? – поинтересовалась Лиза уже развернув леденец. Но на полпути того, чтобы положить заветную конфету в рот, она подняла взгляд, ища глаза бабушки в стекле заднего вида и очень тихим и дрожащим голосом спросила, – Это из-за меня, да? 

Бабушка хотела что-то сказать, но лишь молчаливо посмотрела на Лизу в зеркало заднего вида и с тяжёлым выдохом вернулась к дороге.  

Сглотнув вставший поперек горла ком, Лиза отправила конфету в рот, пряча её за щеку и принялась искать телефон с наушниками в рюкзаке.  

«Тупые люди, как я всех ненавижу. Просто сдохните все, кроме бабули и её подруг» – думая об этом, она заткнула уши наушниками, избавляя себя от назойливого шума мира, устраивая ему бойкот. Так она провела половину поездки, фантазируя о том, как бы хорошо жилось её бабушке с подружками. Никто бы не писал на стенах в подъезде, а про едкий запах мочи и разлитого дешёвого алкоголя можно было навсегда позабыть. 

Только бабушка и несколько её подруг. Они бы сидели и пили чай, обсуждая Булгакова или Чехова, а на фоне играла бы симфония. Не важна за чьим авторством, их же куча, какая-нибудь да играла. И на столе обязательно должна быть корзинка с мягкими булочками, которые они намазывали бы маслом или вареньем. Кто-то сидел в кресле-качалке, кто-то бы полностью сосредоточился на вязании очередного колючего свитера. Прекрасная и спокойная жизнь. 

Оставшиеся пару часов она умиротворенно посапывала, даже не замечая некоторых кочек и неровностей дорог, из-за которых их маленькая машина подпрыгивала и тряслась. Проснулась уже тогда, когда бабушка заглушила мотор и стала будить девушку, потряхивая за плечо.  

Вывалившись из машины, словно мешок с картошкой, Лиза стала разминать затёкшие ноги. Каждый шаг сопровождался колкой болью в ляжках. И пока девушка заново училась пользоваться ногами, женщина уже вытащила несколько коробок с заднего сиденья, аккуратно ставя их на скамейку возле подъезда.  

Тут всё осталось так же, как запомнила Лиза. Пышущий зеленью сквер, раскинувшийся прямо перед домом с опрятной детской площадкой, где вовсю шумели и бегали дети с родителями, которые были увлечены в игру. Машины ровным рядом выстроились вдоль тротуара, не загораживая никому проезд, предоставляя достаточно места и для машин, и для пешеходов.  

- Ничего страшного, в несколько заходов мы перетащим всё, – ободряющим тоном сказала Люба, заметив усталый взгляд внучки.  

Бабушкина квартира всегда казалась Лизе огромной, особенно в детстве. Целых три больших комнаты. Вот тут можно было спокойно поиграть в прятки, находя всё больше новых укрытий. Ремонта тут не было давно, если судить по старым фото. Те же обои, двери и мебель. Пошарпанные серванты, набитые книжками, на удивление сохранившими своё идеальное состояние. Покосившийся комод, заполненный пряжей и коробками с различным рукодельным барахлом. Свечки всевозможных вкусов, нитки, булавки и иголки разных размеров, значки времен СССР и в придачу к ним монеты — это лишь малая часть того, что можно откопать, порывшись в любом ящике.  

Но за это Лиза и любила бывать у бабушки. Именно благодаря ей, она полюбила чтение, в особенности, анатомические справочники с мерзкими картинками. Будучи маленькой, она могла часами рассматривать их, совершенно не понимая, что изображено на пожелтевшей странице.  

В коридоре становилось всё теснее, заполняя окружающее пространство тяжёлыми коробками, что медленно стали перемещаться в ближайшую комнату.  

Последний год учёбы, который можно было спокойно закончить в родном городе, но нет, родителям приспичило отправить её сюда, в дорогой лицей, который их дочь уже когда-то посещала полгода в пятом классе, но с тех пор там много чего поменялось, правда была неизменная черта этого места – форма. Ужасные воспоминания о неудобной юбке, под которую приходилось надевать несколько пар колготок, которые не особо и спасали холодной зимой. 

Вот новая комната Лизы. Это было единственное место, где окна выходили во двор, предоставляя глазу прекрасный вид возвышающихся деревьев. Лучше всего было в середине лета, когда над городом нависали серые тучи, обрушая вниз громоздкие капли. Можно было открыть окно и часами слушать, как он бесцеремонно барабанил по крышам машин, звонкой капелью отстукивая по лужам.  

Кровать переместилась к окну, так что теперь можно было спокойно наслаждаться прохладным воздухом в жаркий день. Полки оставались те же, как и компьютерный стол. Такой массивный, он занимал много места прямо посреди комнаты. И как же нелепо на его фоне смотрелся узкий стеллаж, скромно стоящий в самом углу, и будто косо глядя на неуклюжего соседа. Самая новая вещь в комнате – кресло. Чтобы заполучить такую роскошь пришлось немного поканючить, но как считает Лиза, это того стоило.  

Расставить вещи удалось довольно быстро, отчасти из-за того, что больше всего места занимали комиксы с мангой, да всякий хлам по этим самым комиксам. Фигурки, наклейки, стенды. Всё это можно было спокойно раскидать по всей комнате в хаотичном порядке и всё равно будет смотреться уютно и гармонично.  

Последующую распаковку ждала одежда. В шкафу уже висела новая школьная форма. Аккуратно выглаженная, синяя ткань укромно скрывалась за щитом в виде прозрачного чехла. Неприятно покосившись на неё, Лиза пододвинула ту ближе к краю, чтобы не заморачиваться утром с поиском в куче другой одежды. 

Уже ближе ко дню девушка без сил упала на кровать. Так она провалялась оставшееся время до вечера, намереваясь пойти прогуляться, дать себе немного личного времени на раздумья. Но погода сменила её планы. Первые капли дождя ударили в пять часов вечера, а уже через полчаса начался настоящий ливень, пришедший в сопровождении грозы.  

Тело онемело, застыв в позе эмбриона. Заткнув уши руками, Лиза лежала на кровати, плотно завернувшись в плед, молясь о том, чтобы это закончилось. Сердце бешено колотилось при каждом новом раскате грома.  

Вот так славно началась её новая жизнь в большом городе. 

Утро первого сентября всегда начинается одинаково, никогда не бывает чего-либо выходящего за рамки обычая. Будильник, ванна, завтрак и чистая одежда. Сегодняшний день не стал исключением.  

«Стоит ли закрашивать их? – стоя в ванной перед зеркалом, Лиза косо глядела на свою косметичку, из которой приветливо выглядывал тональник. Лицо, усеянное множеством веснушек это конечно здорово, но не когда тебе говорят о том, что на тебя будто распылили говно через вентилятор, – Ну не будут они такими же сволочами, да?» – крутя баночку в руках, девушка продолжала взвешивать все "за" и“против”. После минут колебаний она отложила косметичку в сторону, решив, что новую жизнь лучше начинать с чистого листа. 

Быстро напялив на себя форму, Лиза поправила волосы, чтобы ободок мог крепко сдержать их. Последним штрихом стала персиковая губная помада и Лиза была в полном вооружении. Как бы глупо это ни звучало.  

Маршрут до лицея она знала наизусть. Всё благодаря бабушке, которая заставила её зазубрить его, словно Лизе было не семнадцать лет, и она идёт на учебу, а все шесть и её отправили одну в магазин за два километра от дома.  

Все одеты под копирку. Как будто дизайнеру стало лень придумывать для всех индивидуальный образ, и он просто поочередно нажимал “копировать-вставить". Одинаковые тёмно-синие пиджаки с голубыми рубашками, на рукавах которых вышиты золотистые узоры. Благо форма не была столь строга и под юбку можно было надеть любые колготки. Хотя длина юбки не особо нравилась Лизе с её низким ростом. Она ощущала себя неприкрытой, классическая чёрная юбка едва закрывала колени. Начищенные ботинки ритмично шагали в сторону железных ворот, из-за которых школа ещё больше стала походить на тюрьму.  

Но вот рядом кто-то промелькнул. Кто-то не такой как все, выделяющийся, но не привлекающий внимание. Для Лизы это показалось парадоксальным. Почему никто не смотрит на ту девушку, проходя мимо неё так, словно это повседневная обыденность? И почему учителя не остановили её, чтобы развернуть и послать домой переодеваться в такую же тюремную форму как у остальных?  

Оливковая джинсовая куртка мелькала в толпе, ведя взгляд Лизы к стоящим учителям с табличками. И какое же приятное удивление испытала девушка, видя, как незнакомка подходит к табличке с её классом. Что-то в ней притягивало. Может то, как она невозмутимо рушит систему? Хотя это спокойствие могло быть мнимым, скрывая за собой полное безразличие и наплевательство.  

Лиза встала возле неё, иной раз поглядывая в сторону новоиспеченной одноклассницы, и то это не удавалось сделать незаметно. Разница в росте и не была такой большой, но поднимать голову девушке всё же приходилось. Пока ей удавалось нормально рассмотреть только профиль с сужающимся подбородком и неровным носом. Единственное что смутило Лизу, так это ссадина в уголке бледных губ, что выделялась небольшим красным пятном.