/0/20382/coverbig.jpg?v=e6de9f977aba56d5c8067a8a6cb0d7f5&imageMogr2/format/webp)
В день моей свадьбы семья суетилась вокруг моих «хрупких нервов», а мой жених, Марк, твердил, что моя единственная задача - быть красивой. Годами они обращались со мной как с хрупкой куклой, как с проблемой, которую нужно решать. За час до того, как я должна была пойти к алтарю, я случайно услышала их разговор по забытой радионяне. Они обсуждали успокоительное, которое собирались подмешать мне в шампанское. Цель была не просто успокоить мою «истерику». Они хотели, чтобы я продержалась на церемонии, а потом отправить меня спать, «сломленную эмоциями». Как только я бы ушла, они планировали сменить свадебный декор на спрятанный плакат «С Днём Рождения» и превратить мой приём в роскошную вечеринку для моего племянника. Вся моя жизнь была лишь неудобным разогревом перед праздником, на который меня не пригласили. Они всегда называли меня параноиком за то, что я чувствовала себя невидимкой. Теперь я знала ужасающую правду: они не просто игнорировали меня, они активно сговаривались, чтобы стереть меня из моей собственной жизни. Но моя покойная бабушка оставила мне последний подарок: запасной выход. Визитка мужчины по имени Юлиан Воронов, а под его именем слова: «Нестандартные решения». Я швырнула хрустальную вазу, сбежала из пятизвёздочного люкса босиком и в шёлковом халате, и ушла из своей жизни, оставив их разбираться с последствиями. Моим единственным пунктом назначения был адрес на той визитке.
В день моей свадьбы семья суетилась вокруг моих «хрупких нервов», а мой жених, Марк, твердил, что моя единственная задача - быть красивой. Годами они обращались со мной как с хрупкой куклой, как с проблемой, которую нужно решать.
За час до того, как я должна была пойти к алтарю, я случайно услышала их разговор по забытой радионяне. Они обсуждали успокоительное, которое собирались подмешать мне в шампанское.
Цель была не просто успокоить мою «истерику».
Они хотели, чтобы я продержалась на церемонии, а потом отправить меня спать, «сломленную эмоциями».
Как только я бы ушла, они планировали сменить свадебный декор на спрятанный плакат «С Днём Рождения» и превратить мой приём в роскошную вечеринку для моего племянника. Вся моя жизнь была лишь неудобным разогревом перед праздником, на который меня не пригласили.
Они всегда называли меня параноиком за то, что я чувствовала себя невидимкой. Теперь я знала ужасающую правду: они не просто игнорировали меня, они активно сговаривались, чтобы стереть меня из моей собственной жизни.
Но моя покойная бабушка оставила мне последний подарок: запасной выход.
Визитка мужчины по имени Юлиан Воронов, а под его именем слова: «Нестандартные решения».
Я швырнула хрустальную вазу, сбежала из пятизвёздочного люкса босиком и в шёлковом халате, и ушла из своей жизни, оставив их разбираться с последствиями. Моим единственным пунктом назначения был адрес на той визитке.
Глава 1
Тишина в номере для новобрачных была самым оглушительным звуком, который я когда-либо слышала. Это была тяжёлая, выжидающая тишина, пропитанная приторным ароматом тысячи белых лилий и слабым, резким запахом лака для волос. За огромными, от пола до потолка, окнами гранд-отеля «Империя» гудел жизнью город, но здесь, внутри, время замедлилось до тягучего, сиропного потока.
Я стояла перед позолоченным зеркалом в полный рост, незнакомка в платье, которое стоило дороже моей первой иномарки. Шёлк был тяжёлой, жидкой прохладой на моей коже, его замысловатая вышивка бисером ловила свет и дробила его на миллион крошечных радуг. Это было идеальное платье для идеальной невесты. Проблема была в том, что я чувствовала себя кем угодно, но не ею.
*Дыши, Клара. Просто дыши.*
Эта мысль была отчаянным шёпотом в хаосе моего разума. Моё отражение смотрело на меня широко раскрытыми глазами, бледное под искусно нанесённым макияжем. Сердце колотилось о рёбра, как обезумевшая птица, запертая в клетке из костей и кружева. Это должен был быть самый счастливый день в моей жизни. Все так говорили. Моя мать, мой жених Марк, его идеальная сестра Изабелла. Их слова были гладкими, отполированными камнями, которые они один за другим бросали в бурные воды моей тревоги.
- Ты выглядишь сногсшибательно, дорогая. Просто видение. - Моя мать, Элеонора, вплыла в комнату, её собственное платье было шёпотом голубовато-серого шифона. От неё пахло Chanel No. 5 и тихим разочарованием. Её улыбка не достигала глаз; так было уже много лет, когда она смотрела на меня.
Её пальцы, прохладные, с идеальным маникюром, поправили выбившийся локон у моего виска. Прикосновение должно было успокаивать, но ощущалось как оценка, последняя проверка качества перед выставлением товара на продажу.
*Не дёргайся. Не показывай ей, что она тебя задевает.*
- Спасибо, мама, - сумела выдавить я, мой голос был тонким и слабым.
- Это просто нервы, милая, - сказала она, её взгляд скользнул через моё плечо, чтобы поймать собственное отражение. - У всех невест так бывает. Просто постарайся расслабиться. Мы же не хотим повторения помолвки.
Я поморщилась. Помолвка. У меня случилась паническая атака, меня захлестнула толпа и удушающий груз всеобщих ожиданий. Марк назвал это «очаровательной истерикой». Моя мать назвала это позорищем. Они оба говорили о моих «хрупких нервах» так, будто это была хроническая, неизлечимая болезнь, которой я эгоистично их заражала.
Изабелла, сестра Марка и солнце, вокруг которого, казалось, вращалась вся наша семья, проскользнула в комнату следом за матерью. Она была всем тем, чем не была я: непринуждённо уверенной, сияющей, матерью ангельского мальчика Лёвы, который был бесспорным любимцем семьи. Она держала бокал шампанского, её улыбка была яркой и сочувствующей.
- Клара, ты выглядишь прелестно, - пропела она голосом, похожим на мёд с мышьяком. - Марк так взволнован. Он просто не может дождаться.
Её глаза пробежались по моему платью, причёске, лицу, и я почувствовала знакомый горячий прилив неполноценности. Она была дочерью, о которой моя мать всегда мечтала. Той женщиной, у которой никогда не бывает «истерик».
- Я принесла тебе шампанского, - предложила она, протягивая фужер. Пузырьки весело плясали. - Чтобы успокоить эти хрупкие нервы.
Вот опять. Эта фраза. Словесное поглаживание по голове.
Моя мать взяла бокал вместо меня.
- Пока не надо, Изабелла. Мы не хотим, чтобы она покраснела. - Она повернулась ко мне. - А теперь я пойду проверю последние приготовления с координатором. Изабелла, останься с Кларой. Убедись, что она... не расклеится.
Дверь за ней щёлкнула, оставив меня в ароматной, удушающей тишине с Изабеллой. Я чувствовала, как она наблюдает за мной в зеркале.
- Всё будет так идеально, знаешь, - сказала она заговорщицким тоном. - После сегодняшнего дня всё наконец уляжется. Мы сможем как следует отпраздновать день рождения Лёвы на следующей неделе. Мама говорила, что хочет использовать главный бальный зал.
У меня скрутило живот. Мой свадебный приём был в главном бальном зале. Она намекала, что они уже планируют сменить декор?
- Моя свадьба сегодня, Изабелла, - сказала я, мой голос прозвучал резче, чем я хотела.
Она тихонько рассмеялась, звенящий звук, который резанул по моим натянутым нервам.
- Конечно, глупышка. Я просто имею в виду... ну, когда вся эта суета закончится. Марк так устал, пытаясь всё организовать. Ты же знаешь, как он о тебе беспокоится.
*Организовать меня. Он беспокоится о том, как организовать меня.*
Слова эхом отдавались в моей голове. Вот кем я была. Проектом. Проблемой, которую нужно было решать. Марк женился не на партнёре; он приобретал красивую, хрупкую куклу, которую нужно было держать на полке.
Именно в этот момент сам Марк толкнул дверь, его лицо было маской натянутой бодрости. Он выглядел красивым в своём смокинге, его тёмные волосы были идеально уложены. Но его челюсть была сжата, и его глаза метались по комнате, прежде чем остановиться на мне.
- Вот моя прекрасная невеста, - сказал он, слова звучали заученно. Он подошёл и поцеловал меня в щёку, его губы были сухими и мимолётными. От него пахло дорогим одеколоном и слабым, едва уловимым запахом пота от стресса. - Готова стать миссис Давыдовой?
- Марк, - начала я, мой голос слегка дрожал. - Изабелла только что говорила... о бальном зале... для вечеринки Лёвы?
Его улыбка дрогнула на долю секунды. Тень раздражения промелькнула на его лице, прежде чем он её стёр. Он бросил тёмный взгляд на Изабеллу, которая лишь пожала плечами, само воплощение невинности.
Он взял мои руки в свои. Они были холодными, мои пальцы как лёд.
- Клара, дорогая. Не надо. Не сегодня. Ты заводишься на пустом месте.
- Это не пустое место, - настаивала я, слова вырывались отчаянным потоком. - Такое чувство, что все смотрят сквозь меня. Будто весь этот день - просто... препятствие, которое нужно преодолеть.
- У тебя паранойя, - сказал он, его голос понизился до тихого, умиротворяющего тона, который он использовал, когда я была «трудной». - Ты перевозбуждена. Это стресс. Почему ты всегда всё усложняешь, милая? Сегодняшний день должен быть о нас.
Газлайтинг. Это был его любимый инструмент. Исказить мои искренние чувства, превратить их в обвинение, сделать меня злодейкой в моей собственной истории. Мои опасения были недействительны; они были неудобством для его идеального дня.
Он сжал мои руки, немного слишком сильно.
- Просто улыбайся, выгляди красиво и иди к алтарю. Ты можешь это сделать для меня?
Я оцепенело кивнула, борьба покинула меня, сменившись знакомой, пустой болью. Он поцеловал меня в лоб и ушёл, оставив в воздухе запах своего одеколона и своего пренебрежения.
Изабелла бросила на меня последний, торжествующий взгляд, прежде чем последовать за ним.
- Увидимся у алтаря, - прощебетала она.
Снова одна, тишина вернулась, ещё более тяжёлая, чем прежде. Слёзы защипали уголки глаз, и я яростно смахнула их, отказываясь портить тщательную работу визажиста. В конце концов, это была моя единственная работа. Выглядеть красиво.
Мой взгляд упал на клатч, маленькую сумочку из бисера, лежащую на туалетном столике. Внутри была единственная вещь, которая сегодня казалась по-настоящему моей: маленький серебряный медальон от моей бабушки. Она была единственной, кто когда-либо видел меня, по-настоящему видел. Не как хрупкую куклу, а как человека. Она умерла два года назад, и эта потеря всё ещё была свежей, открытой раной.
Я неуклюже повозилась с застёжкой. Его там не было. Паника, холодная и острая, пронзила меня. Я вытряхнула содержимое сумочки на шёлковый шезлонг. Помада, салфетки, компактное зеркальце... но никакого медальона.
Куда я его положила? Я помнила, что упаковывала его. Я положила его в маленькую старинную деревянную шкатулку, которую она мне оставила, для сохранности. Шкатулку, которую я засунула в свою дорожную сумку.
Я бросилась к шкафу, мой шёлковый халат шелестел вокруг ног. Я нашла сумку и вытащила маленькую кедровую шкатулку. Знакомый, успокаивающий запах дерева наполнил мои чувства. Бабушкина шкатулка. Это был мой якорь в этом бурном море тревоги.
Я подняла крышку. Медальона там не было. Моё сердце упало. Но там было кое-что ещё. Под бархатной подкладкой, куда я никогда раньше не заглядывала, было потайное отделение. Мои пальцы дрожали, когда я его открыла.
Внутри, на ложе из выцветшего шёлка, лежала одна-единственная строгая визитная карточка. Она была сделана из плотного матового чёрного картона, буквы были выведены строгим серебряным шрифтом.
*Юлиан Воронов. Империя Воронова. Нестандартные решения.*
Под ней лежал маленький сложенный листок бумаги, чернила выцвели, но почерк был безошибочно бабушкин. Её сильный, элегантный почерк был призраком из более счастливого времени.
Мои руки дрожали, когда я развернула его. Сообщение было коротким, спасательный круг, брошенный сквозь годы.
*Для того дня, когда ты будешь готова выбрать себя.*
Одна горячая слеза сорвалась и упала на карточку, размывая внушительное имя. Юлиан Воронов. Я не знала, кто он, но моя бабушка знала. И она оставила это для меня. Запасной выход.
Мысль была одновременно ужасающей и волнующей. Выбрать себя. Впервые за весь день я почувствовала проблеск чего-то, кроме отчаяния. Это была крошечная, опасная искра в удушающей темноте. Проблеск надежды.
Другие книги от Gavin
Дополнительно