Не покидай Мэнгроув Плейс

А вечерок-то удался!

- С дороги!

Лу Эмбер Филипс пролетает через кухню самого скандального новоорлеанского клуба «Юла», будто комета - в облаке рассыпавшихся белокурых кудрей. Алые лакированные туфли на высоченных каблуках залихватским пинком отправляются в угол - мешают бежать. Лу с ругательством оскальзывается в лужице ванильного сиропа, некстати пролитого кем-то на кафельный пол, и проезжает, словно по льду, до самой двери, мимо разинувших рты поваров.

Никто даже не пытается её остановить - это всё равно что останавливать ураган.

- Пока, ребята! - весело вопит Лу, на миг обернувшись, чтобы увидеть, как в кухню следом за ней вбегают два запыхавшихся барбоса-охранника.

Хоу-хоу-хоу - вот для чего ей была нужна эта работёнка! Чтобы адреналин бил в мозги и кипятил кровь.

Босые ноги Лу в таких же ярко-алых, как потерянные туфли, лосинах, теперь скользят по щедрой новоорлеанской грязи - райончик тут не из приличных.

Серый «плимут» Зака мигает фарами, но Лу уже сама видит, где припарковался этот педант. Аккуратненько, у обочины. Тремя кенгуриными прыжками Лу достигает «плимута», едва не влипнув в предусмотрительно распахнутую Заком дверцу, и с облегчением срывает с головы парик.

К чёрту всех блондинок мира!

Кроме, пожалуй, Мадонны.

Парик и белый жакетик летят на заднее сиденье, а Лу проворно вцепляется в плечо Зака, собиравшегося тронуть машину с места, и впивается жадным поцелуем в его изумлённо приоткрывшийся рот.

Высыпавшие из «Юлы» охранники в мигающем свете реклам и вывесок видят в стоящей у обочины машине страстно целующуюся парочку: раскосмаченная черноволосая ведьма в белом топе почти завалила на водительское сиденье какого-то лысоватого растяпу в деловом костюме и съехавших набок роговых очках.

Повезло растяпе!

Номера нью-йоркские. Приезжий. Решил насладиться новоорлеанским развратом.

Во всяком случае, это не те, за кем они гнались.

Когда охранники, разочарованно ворча, снова скрываются за дверями «Юлы», Лу отрывается от губ Зака и командует, озорно сверкая синими нахальными глазами из-под спутанных кудрей:

- Вот теперь поезжай, босс.

- Совести как не было, так и нет, - мрачно констатирует Зак, машинально поправляя очки и галстук под смеющимся взглядом Лу. Он поспешно заводит мотор, пока его сумасбродная компаньонка ещё чего-нибудь не выкинула.

Зак Пембертон знает, на что способна Лу Эмбер Филипс - знает со времён учёбы в средней школе имени Уильяма Гаррисона. На чёрт-те-что, вот на что.

- Не пыхти, это же ради конспирации, - Лу демонстративно облизывает горящие губы. - Я так вообще без туфель осталась. Любименьких, красных.

Конспирация, о да! Не только ради адреналина, но и ради такой вот конспирации Лу пришла в детективное агентство Пембертона полгода назад. Хорошо, что сам Зак об этом и не подозревает. Или плохо.

- Никогда так больше не делай, - продолжает сердито ворчать тот. На его острых скулах горят пятна смятенного румянца. А Лу невинно округляет бесстыжие зенки:

- Чего не делать? Туфли не терять? Так бежать же мешали.

- А... а если бы я не подоспел вовремя? - запнувшись, бросает Зак. - Сообщение бы не получил? Ты, если заявилась туда без прикрытия, могла хотя бы кроссовки обуть!

- Обалдел? - Лу расслабленно откидывается на спинку сиденья. Помада и тушь размазались по её смуглому лицу, она видит это в зеркале, но ей уже пофиг. - Чтобы такой хлыщ, как Дуайт Каннингем-младший, клюнул на ноги в кроссовках? Не смеши.

- А на ноги в туфлях, значит, клюнул? - Зак поворачивает на Сентрал-Плаза, с успехом отведя взгляд от коленок Лу, едва прикрытых белой, в складку, юбкой.

Коленки эти смуглые и круглые. А юбка вся в подозрительных пятнах.

- Ещё как клюнул! И вот на это тоже, - Лу закидывает руки за голову, чтобы пышные груди сильнее выпятились вперёд. - Прямо слюнями сюда капал. Всё на камере, не отвертится, извращенец хренов. Пускай миссис Каннингем готовит бракоразводный иск и гонорар. А ты говоришь, кроссовки! - она торжествующе хмыкает и тут же деловито осведомляется: - Ну, чего там в Чарльстоне? Как съездил?

Зак с усмешкой косится на неё и степенно объявляет, дождавшись, когда Лу начнёт нетерпеливо ёрзать на сиденье:

- Нам поручили дело.

Он со злорадным удовольствием наблюдает за своей непутёвой компаньонкой, а та подскакивает, будто распрямившаяся пружина.

- Что, правда?! Наконец-то опять настоящее расследование? Без всякого розыска пропавших собачек и слежки за мужьями-долбодятлами?!

Кивнув, Зак назидательно изрекает (надо же ему взять хоть какой-то реванш!):

- Но тебе придётся следить за своим язычком и манерами, мисс Лу Эмбер. Мы приглашены не куда-нибудь, а в усадьбу Мэнгроув Плейс её молодым владельцем Стивом Монтгомери. Чтобы вести расследование на месте. Столоваться с хозяевами, жить на гостевой половине...

- А в чём суть? - быстро спрашивает Лу, чьё живое выразительное лицо сразу становится серьёзным.

- Расскажу в конторе - со всем возможным безразличием роняет Зак. Это его маленькая законная месть за чёртов поцелуй. - У меня с собой бумаги и фотографии. Монтгомери передал. Надо всё внимательно изучить. Дело это будет непростым. Клиент уже перевёл на наш счёт тысячу долларов задатка.

Он ждёт радостного вопля или язвительного комментария Лу, но та всё так же серьёзно говорит:

- Похоже, что работёнка и вправду будет не из лёгоньких, босс.

И шалые её глаза при этих словах становятся тревожными.

* * *

Мангры - не просто деревья. Все деревья растут, проталкиваясь корнями в почву, а ветви вознося к солнцу. Шелестят листвой, но всегда остаются на одном месте.

Мангры ходят. Их корни - как ноги. Они запускают их в воду, в солёный горький ил, в хлюпающую грязь болот, чтобы высосать оттуда жизнь.

Их древесина красна, как кровь.

Они упираются ногами в землю. Их ветви - руки.

И они медленно идут в глубину болот, осушая их.

* * *

Усадьба Мэнгроув Плейс семейства Монтгомери раскинулась у излучины впадающего в болото ручья под названием Дарк Крик. Старинный особняк стоит на взгорье - белостенный, с колоннами в греческом стиле. Только вблизи можно заметить, что он изрядно обветшал и весьма нуждается в ремонте.

Монтгомери чинно сидят в его парадной столовой - за большим обеденным столом, напротив французского окна, выходящего в запущенный сад.

Под потолком мерно вращаются лопасти вентилятора, разгоняя пахнущий тиной влажный воздух,

Тишина нарушается лишь постукиванием этих лопастей да звяканьем фамильного серебра о фамильный фарфор. Сервиз - «настоящий Веджвуд!», как обычно с придыханием говорят знатоки, - никогда не отправлялся в заклад, равно как и серебряные приборы, хотя аукционисты коршунами кружат над особняком все последние годы, с начала восьмидесятых.

Семья Монтгомери примерно с тех же пор находится в стеснённых обстоятельствах: хлопок падает в цене с появлением новых полимерных материалов, а содержание усадьбы - дело весьма затратное. Однако ни один семейный портрет из галереи на втором этаже, ни одна серебряная ложка с золочёным вензелем не покинули стен особняка, затянутых шпалерами с изображением розовых бутонов. Шпалеры - копия тех, что висели тут восемьдесят лет назад, когда хозяин дома, Роджер Иден Монтгомери, появился на свет Божий - не в больнице округа Кларенс, а в господской спальне, как его отец и дед.

Сейчас Роджер Монтгомери тоже лежит на кровати в своей спальне, пока вся его семья ужинает в парадной столовой.

Он полностью парализован и вот уже четвёртый месяц зависит от забот сиделки и своих родных, которые съехались в этот дом в ожидании его смерти.

«Гадкая участь, - горько думает его внук Стив, откидываясь на спинку стула. - Но участь всех остальных, здесь собравшихся, куда гаже, право слово».

Он комкает в пальцах салфетку и громко сообщает - резче, чем намеревался:

- Я вызвал сюда детективов из Нового Орлеана. Они скоро приедут. Будут жить здесь... и попытаются разобраться с нашими... м-м... проблемами. Я убедительно прошу у всех вас содействия в проведении расследования. Это в наших общих интересах.

Он опускает глаза на накрахмаленную белую скатерть с вышитыми по краям маргаритками. Но и не глядя на родственников, он точно знает, что те враз перестали жевать и замерли с вилками и бокалами в руках, как громом поражённые.

«Прекрасное библейское выражение, - устало думает Стив. - Разрази нас всех Господь».

- Да как ты мог! - возмущённо восклицает его младшая сестра Белинда. Она никогда не отличалась самообладанием, все её эмоции враз выплёскиваются наружу. - Что ты наделал, Стиви!

- Сю-да? - запнувшись, потрясённо выдавливает тётушка Конни, вдова дяди Эдварда Чемберса, цветущая сорокалетняя женщина, не только удачно вышедшая в своё время замуж за весьма престарелого дядю Эда, но и ухитрившаяся родить ему двоих близнецов. Дядя Эд вот уже пять лет как покоится в могиле. Счастливец, он не застал воцарившегося в семейном особняке бедлама.

- Нет, дорогуша, в Австралию, - ехидно замечает кузен Виктор, отпив глоток красного вина из своего бокала, и переводит взгляд на Стива. - Не думал, что ты решишься на такое, братец.

В голосе его неожиданно звучит нечто вроде уважения.

- Да это безумие! - запальчиво продолжает Белинда, не слушая никого. - Это ужасно! Ты хочешь, чтобы ищейки повсюду тут сновали и лезли в наши семейные дела? Будь дедуля в порядке...

- Будь дедуля в порядке, - парирует Стив со всей возможной невозмутимостью и тоже отпивает вина из своего бокала - в горле у него разом пересохло, - нас не убивали бы тут одного за другим, и детективы бы не понадобились.

- Вернее, мы не убивали бы друг друга, - бархатным голосом уточняет Виктор.

- Вик! - стонет Конни, роняя вилку. - Здесь дети!

Её дети, девятилетние близнецы Саманта и Джерри, с такими же круглыми серыми навыкате глазами, как у неё, отнюдь не шокированы услышанным: они болтают ногами, размазывая по тарелкам картофельное пюре с перечной подливкой, и отправляют под стол кусочки жареной курицы. Из-под стола то и дело высовывается тёмная мохнатая лапка, ловко подцепляя эти кусочки.

Все вздрагивают от резкого звука. Это скрежещет по паркету массивный дубовый стул, когда Белинда вскакивает со своего места.

- Ты с ума сошёл! - шипит она на Виктора, прижимая к груди судорожно стиснутые кулачки. - И ты тоже! - она обвиняюще тычет пальцем в сторону Стива. - Мы не убийцы! Не убийцы!

- Повтори это ещё пару раз, дорогуша, - лениво тянет Виктор, развалившись на стуле и блестя тёмными глазами из-под тяжёлых полуопущенных век. - Лично я никому здесь не доверяю - включая тебя, кузина. Но я согласен, детективы нам ни к чему. Дедушка вот-вот сыграет в ящик, мы разделим бабло, и дело с концом, - он щёлкает изящными пальцами. - Вуаля!

- Копы привезут сюда собаку? - раздаётся чистый голосок Саманты. - Если тётя Линда говорит про ищейку?

- Чтобы она унюхала того, кто укокошил дядю Джоза и тётю Кристину? - живо подхватывает её братишка.

- Боже, - восклицает их мать, вскинув руки к вискам. - Сэмми! Джерри! Замолчите немедленно!

- Это не копы, и у них нет ищейки, - спокойно сообщает Стив, обращаясь исключительно к сестре, застывшей прямо перед ним, будто статуя - олицетворение праведного гнева. - Полиция здесь неоднократно бывала, и безрезультатно, как все знают. Я пригласил из Нового Орлеана частных детективов. Агентство весьма респектабельное, с хорошей репутацией, хотя не так давно появилось на рынке подобных услуг. Я навёл справки. Владелец, мистер Пембертон, выходец из старой уважаемой чарльстонской семьи. Отзывы о нём самые благоприятные. Несмотря на молодость - ему, кажется, всего двадцать шесть - он сумел сделать своё агентство процветающим предприятием.

- Чарльстонские Пембертоны? - Конни изгибает выщипанные брови. - Моя кузина Мередит вышла замуж за одного из них.

- Не за этого, - сухо бросает Стив. - Зак Пембертон - холостяк.

- Агентство Пембертона? О них, кажется, писали в газетах, - Белинда сосредоточенно морщит лоб, пытаясь припомнить детали. - В связи с пропавшей дочерью сенатора Морроу. Именно они её нашли.

- А-а, точно, девица сбежала с сектантами, - фыркает Виктор. - Ты сказал, Стиви, что детективов двое? Я слышал, что у этого Пембертона весьма экстравагантная помощница. Так он с нею приедет?

- Хм, - этот вопрос приводит Стива в замешательство. - Я так понял, что у Пембертона всего один сотрудник, он же компаньон. С ним он и приедет. Некто Лу Филипс. Так это женщина?

- А ты его или её вообще видел? - небрежно интересуется Виктор.

- Нет, - Стив выходит из-за стола, торопясь завершить диалог, который кажется ему бессмысленным. У него полно дел. - Мистер Пембертон встречался со мной лично, в Чарльстоне. Так или иначе, я их пригласил и выплатил задаток. Они прибудут завтра после полудня. Шерри, подготовь две гостевые спальни наверху.

- Да, сэр, - немедля отзывается смуглая темноволосая женщина в переднике и кружевной наколке, проворно собирая со стола грязную посуду. - Рядом с комнатой старого хозяина, сэр?

- Нет, разумеется. Две свободные в противоположном крыле, - сухо уточняет Стив. Гостеприимство гостеприимством, но рядом с дедушкиной спальней ищейкам не место.

Виктор, тонко усмехаясь, подливает себе ещё вина. Но неожиданно вскакивает, гневно чертыхнувшись: в его ногу, обтянутую тёмной тканью узких брюк, вдруг вцепляются две когтистые лапки, похожие на детские ручонки. Карие глаза озорно блестят на чёрно-белой мордочке, будто сквозь прорези маскарадной полумаски.

- Опять этот треклятый енот! Тварь такая, испортил мне брюки! - Виктор пытается поддеть зверька узким носком ботинка, но тот уже улетучился, будто его и не было. - Шерри! Снова твой дурень-сыночек впустил его сюда! Я тебя в последний раз предупреждаю! - обрушивается он на экономку. - Отправишься ко всем чертям вместе с ним и этой пакостью, прислугу найти недолго!

Стив уже ушёл из столовой, Белинда молча кривится и тоже выходит в сад через французское окно. Ей явно не хочется препираться с кузеном.

Экономка могла бы возразить, что на то жалованье, что она получает, найти прислугу будет как раз сложно, учитывая количество живущих в особняке гостей, которых ей приходится обслуживать. А ведь в помощниках у неё только Майк, её сын-подросток, которого Виктор только что обозвал дурнем. Но она бесстрастно отвечает:

- Да, сэр. Прошу прощения, сэр.

Она сталкивается взглядом с Майком, стоящим у двери. Тот молча подхватывает кинувшегося ему в ноги енота и уносит прочь.

- Ну во-от, - разочарованно тянут в один голос Саманта и Джеральд.

* * *

Листья мангров - как кожа. Тяжёлые, скользкие на ощупь, они не шелестят, а шуршат, трутся друг об друга, дребезжат, как куски жести.

На них белыми кристаллами проступает соль, которую корни жадно сосут из заболоченной почвы.

Листья так же жадно тянутся, разворачиваются к солнцу. В мангровых чащах всегда темно, и листья ловят каждый луч, каждый проблеск света.

Но яркий свет им не нужен. Их устраивает полумрак.

* * *

Оказавшись наконец в конторе своего агентства, Зак тут же утыкается в извлечённую из кейса папку с бумагами, а Лу, как была, босиком, устраивается на краю его большого дубового стола. Зак неодобрительно косится на её грязные пятки и на светло-серый ковёр - утром уборщица миссис Сноу будет крайне недовольна. Крайне.

- Насчёт твоих манер я не шутил, - сухо роняет он. - Не вздумай разгуливать по Мэнгроув Плейс в таком виде.

Теперь настал черёд Лу в демонстративном возмущении возвести взор к украшенному лепниной потолку кабинета. Тут всё старомодно, как и сам Зак: высокие шкафы вдоль стен, забитые никому не нужными юридическими справочниками и энциклопедиями, гравюры и дипломы в тонких золочёных рамках.

- Давай лучше поподробнее про свои мангры! - требует Лу с досадой.

- Мэнгроув Плейс - родовое гнездо многочисленной, старинной и всеми уважаемой семьи, - размеренно начинает Зак, сам понимая, что это звучит как пролог какого-то нудного викторианского романа. - Глава семьи, Роджер Монтгомери, с апреля месяца не выходит из комы. То есть... м-м-м... парализован.

- Это разные вещи, - тотчас вставляет Лу.

- Так или иначе, - машет рукой Зак, - старик стал овощем. Хотя ему уже за восемьдесят, раньше он всегда был вполне бодр и в здравом уме. До этого прискорбного случая.

- А что стряслось? Кто-то из почтенных домочадцев звезданул дедушку по темечку фамильным подсвечником?

- Врачи диагностировали инсульт, - сухо отвечает Зак и, не дожидаясь следующего вопроса, добавляет: - Да, тут расследования не требуется. Но за прошедшие месяцы в Мэнгроув Плейс пострадало ещё три человека.

- В смысле «пострадало»? Они тоже в коме? Или парализованы?

- Они мертвы, - коротко отвечает Зак, и Лу на секунду немеет, а потом выдыхает:

- Нихрена себе! То есть Боже правый! Ты серьёзно? Три трупа? Почему же эту мясорубку не крутит полиция?

- Потому что все три инцидента коронер не отнёс к разряду убийств. Что, интересно? - ехидно усмехается Зак, глянув в засверкавшие азартом синие глаза своей взбалмошной напарницы.

- Ещё как! - Лу птицей слетает со стола, у неё уже нет сил спокойно сидеть на месте. - Ну же, подсыпь подробностей, босс! Я буду паинькой, клянусь! Куплю Оксфордский словарь и выучу все приличные слова, какие там найду!

Зак невольно фыркает.

Ему ли не знать Лу с её ужимками! Он заступался за неё, переехавшую с Севера «шалаву с отвратительными манерами», «белую шваль», ещё в старшей школе, был её единственным другом, пока та не стала звездой местной театральной студии и украшением школьной команды болельщиц. Паинька, как же! Хулиганка и выпендрёжница, была и есть.

С острым, как бритва, умом.

- В Мэнгроув Плейс было шесть постоянных обитателей, - приступает наконец Зак к обстоятельному рассказу. - Сам Роджер Монтгомери, его внук Стивен, тридцати лет, его внучка Белинда, двадцати семи лет, кухарка миссис Пирсон, семидесяти двух лет, и экономка миссис Уильямс, тридцати пяти лет, со своим несовершеннолетним сыном Майком. После того, как старика хватил удар, к ним добавилась его сиделка, миссис Кинселла, пятидесяти лет.

- А сколько лет сыну экономки? - перебивает его Лу, и Зак вынужден заглянуть в свои заметки:

- Шестнадцать.

- Вполне способен укокошить кого угодно, - удовлетворённо констатирует Лу. - Продолжай.

- Когда со стариком случился удар...

- Стоп, - Лу вскидывает руку. - Как это произошло? В постели? Или за скучным семейным обедом, когда он сообщил внукам, что меняет своё завещание в пользу кухарки?

- Роджера Монтгомери нашли лежащим у подножия парадной лестницы в пять часов утра тринадцатого апреля, - невозмутимо поясняет Зак. - Когда стало ясно, что в сознание он не приходит, вызвали парамедиков, и те отвезли его в окружную больницу. Увы, невзирая на все принятые врачами меры, речевая и двигательная активность к Роджеру не вернулась. Однако в своё время он сделал специальное распоряжение именно на случай своей возможной недееспособности. Он приказал, чтобы его не оставляли в больнице, а привезли под крышу Мэнгроув Плейс. Так что его вернули обратно в особняк и приставили к нему сиделку по рекомендации той же больницы.

- Ясно, - задумчиво кивает Лу. - Но что он вообще делал на этой лестнице? И кто его нашёл?

- Нашла его как раз кухарка, миссис Пирсон, которую ты только что помянула всуе, - хмыкает Зак, откинувшись на спинку кресла. - Ей семьдесят два, как я уже сказал, и у неё, видимо, как и у хозяина, возрастная бессонница. Встаёт рано, убирает кухню, готовит завтрак. Старик Монтгомери по утрам, как утверждают все, любил прогуливаться вокруг дома. Тут всё просто, - Зак на минуту умолкает и снова заглядывает в бумаги. - Итак, когда Роджера Монтгомери привезли из больницы домой, там уже прибавилось народу. Приехали: Конни Чемберс, вдова его племянника, сорока лет, с двумя девятилетними детьми-близнецами, Виктор Леруа - внучатый племянник старика, тридцати шести лет, Джозеф Маклин - двоюродный кузен, семидесяти двух лет, Кристина Шарп - престарелая кузина, семидесяти пяти лет, и, наконец, Вирджиния Чивингтон, тридцати двух лет. Она никому из присутствующих родственницей не доводилась, но была учительницей близнецов.

Он переводит дыхание после длинного монолога и внимательно смотрит на Лу, которая тем временем уселась прямо на ковёр, поджав под себя ноги и вперив взгляд в мусорную корзину - так, будто там кино показывали.

- Отличный расклад, - бормочет она себе под нос. - Мне нравится. А кто же из них сыграл в ящик? То есть отдал Богу душу?

- Трое последних, - лаконично поясняет Зак. - Джозеф Маклин, Кристина Шарп и Вирджиния Чивингтон.

- И что же, смерть каждого была квалифицирована как произошедшая по естественным причинам? Или как несчастный случай? Стоп, не говори пока, - Лу запускает пальцы в свои чёрные кудри. - Что тебе известно о завещании старого Монтгомери? Насчёт кухарки - это был гон, конечно, но, чует моё сердце, здесь что-то всё-таки не так, м?

- Да, здесь всё обстоит очень интересно, - медленно произносит Зак. - Первоначально старик завещал всё своим внукам и по мелочи - прочим родственникам. Его сын Фрэнк Монтгомери, отец Стива и Белинды, погиб в авиакатастрофе вместе с супругой, когда дети были ещё подростками. Дед забрал их к себе. Таким образом, прямыми наследниками являлись внуки. Но завещание было изменено в конце прошлого года. Согласно новым условиям, имущество Роджера Монтгомери в равных долях отойдёт каждому из его кровных родственников, кто на момент его кончины будет находиться в Мэнгроув Плейс. Условия завещания, к сожалению, стали всем известны - Роджер их и не скрывал. Более того, он их обнародовал.

- Нихрена себе! - едва слышно выдыхает Лу, поднимая на Зака ошеломлённый взгляд. - И сарычи тут же слетелись к смертному одру!

- Не тут же, - педантично поправляет Зак, - а лишь когда он вышел из игры.

- Да он же, можно сказать, сам себе смертный приговор подписал.

- И не только себе, - со вздохом подтверждает Зак.

- Теперь рассказывай, как они умерли, - возбуждённо требует Лу, взлетая на ноги. - Давай-давай!

- Мисс Чивингтон, учительница, умерла первой - от отёка гортани, вызванного предположительно укусом ядовитой сороконожки, - Зак снова заглядывает в свою папку с бумагами. - Её нашли возле болота за домом. Фото?

- Чёрт... вот бедняга, - говорит Лу, посмотрев на раздутое потемневшее лицо женщины, возраст которой невозможно определить. Её рот раскрыт, окостеневшее тело вытянулось и кажется непропорционально длинным. Юбка задрана и порвана. - А что это у неё с ногой?

Правая нога покойницы вывернута и оголена до самого бедра, на ней виднеются длинные рваные царапины и раны.

- Ничего себе, сороконожки в Мэнгроув Плейс! - Лу берёт следующую фотографию.

- В болоте, возле которого нашли мисс Чивингтон, много лет обитает аллигатор, - объясняет Зак почти буднично. - Он волок труп на глубину, когда сын экономки, Майк, вздумал поставить там ловушку на крабов. Парень поднял шум, стал бросать в аллигатора камнями, и тот уплыл. Майк вытащил женщину обратно на берег и побежал в дом за помощью. Но смерть мисс Чивингтон наступила именно от яда и за несколько часов до этого, что установлено медэкспертизой.

- Чёрт, как же разнообразен и богат животный мир луизианских болот, - мрачно констатирует Лу. - Не повезло учительнице. Кстати, а почему её подопечные, эти близнецы, не ходят в обычную школу?

- Их мать, миссис Чемберс, считает, что они научатся там дурному, - хмыкает Зак.

- Я уже люблю эту женщину, - с ухмылкой объявляет Лу. - Почему моя тётка Уитни так не считала, запихав меня в зверинец, то есть в среднюю школу имени Уильяма Гаррисона? Впрочем, тогда я не попала бы в школьную Книгу славы, не закорешилась бы с тобой и не сидела бы здесь, расследуя всю эту байду с манграми и сороконожками.

- Это я не сидел бы здесь, - Зак забирает у неё фотографии. - Без тебя я не справился бы с половиной наших дел, и агентство пришлось бы прикрыть. Пропали бы отцовские деньги.

«Это совершеннейшая правда», - думает он, глядя в яркие глаза своей великолепной напарницы. Он понятия не имеет, отчего той вдруг вздумалось бросить Нью-Йорк и мечты о бродвейских подмостках, вернуться в Луизиану и наняться в детективное агентство Пембертона, но он благословляет день, когда Лу снова возникла на его пороге - спустя почти пять лет после окончания школы.

А ещё он никогда не спрашивает, ради чего во время жизни в Нью-Йорке Лу вшила себе в грудь импланты. Но, увидев её в дверях своего новоиспечённого агентства с сиськами размера «С», Зак ничуть не удивился. Это же была Луиза Эмбер Филипс!

А от неё всего можно было ожидать.

- Никому не говори, - прыскает та, моментально приходя в хорошее настроение, но тут же серьёзнеет. - Ладно, кто из покойников был следующим?

- Кристина Шарп, кузина старика, пожилая дама, весьма тучная и страдавшая диабетом. Она...

- Инсулинозависимая форма? - тут же перебивает Лу.

- Угу, - подтверждает Зак. Его, обстоятельного тугодума, молниеносные реакции напарницы всегда восхищают. Вот как сейчас.

- В анализах нашли гипер- или гипогликемию?

«У этой заразы не глаза, а прожекторы», - думает Зак, невольно улыбаясь, хотя в обстоятельствах чьей-то гибели нет ничего забавного.

- Ну что ты лыбишься, как идиот? - нетерпеливо упрекает его Лу. - Давай, выкладывай.

- Диагностировали гипергликемию, - торжественно изрекает Зак и зачем-то поясняет: - Переизбыток сахара.

- Бедная старушенция забыла ввести себе инсулин? Быть такого не может. Если она много лет страдала диабетом, то привыкла колоться по часам.

Зак только пожимает плечами, словно говоря: будь тут всё так просто, нас не пригласили бы в дом Монтгомери:

- Взглянешь на фото покойницы?

- За неимением самой покойницы больше ничего и не остаётся, - бурчит Лу. - Остывший след для ищейки всё равно что... мать твою!

Фотография, протянутая Заком, едва не выпадает у неё из пальцев.

Морщинистое лицо пожилой женщины, запечатлённое безжалостным полицейским объективом, искажено невыразимым ужасом. Детским, всеобъемлющим, обрывающим дыхание.

- Что-она увидела? - бормочет Лу дрогнувшим голосом.

Зак снова пожимает плечами и забирает фотографию:

- Причиной смерти объявлена остановка сердца, вызванная спазмом сосудов, который, в свою очередь, обусловлен гипергликемией.

- И ещё сильнейшим нервным потрясением, - поправляет Лу. - Преклонный возраст, диабет, сердце изношено, ничего удивительного. Но всё-таки, чего или кого она так испугалась? Где её нашли?

- В собственной спальне, - бесстрастно отвечает Зак. - На ковре. Дверь спальни была отперта. Но признаков постороннего присутствия нет, подозреваемых нет. Никто из домашних по коридору не проходил, криков о помощи не слышал.

- Твою мать, - тихо повторяет Лу, тряхнув головой, словно отогнав какую-то мысль. - Ладно. Теперь покажи мне третьего покойника... как его там... Джозефа Маклина, двоюродного кузена. Покажи фотку, а я угадаю, как он умер. Ну же, сыпь. Ставлю двадцатку, что угадаю.

Зак поднимает брови, несколько мгновений выдерживая драматическую паузу, а потом снова лезет в папку.

- Держи, мисс Угадчица.

Кузен Роджера Монтгомери, Джозеф Маклин, распростёрт на полу, одетый в клетчатую рубашку, распахнутую на груди, и тёмные брюки. Его голова откинута назад, а на худой шее, неестественно вытянутой, темнеет полоса.

- Твою мать... - в третий раз повторяет Лу, понимая, что её заело, как испорченный диск в музыкальном автомате. - Вот же дерьмо! Дерьмовое дерьмо! Странгуляционная борозда!

- Она самая, - Зак почти виновато разводит руками. - Коронер вынес вердикт - самоубийство. Бедолага повесился в спальне на шнуре от портьер. Очень старомодный способ. Двадцатку не получишь, всё сразу было ясно.

- Да какого... рожна! - Лу вновь срывается с места, но её вовсе не двадцатка волнует. - Мужик приехал за наследством, чтобы повеситься, так и не дождавшись бабла?! Коронер что, конченый идиот?

- Отнюдь, - невозмутимо возражает Зак. - Дверь пришлось взломать, чтобы попасть в комнату. Спальня была не просто заперта изнутри, а прямо-таки задраена - и дверь, и окно. А в крови у Маклина нашли столько алкоголя, что это, можно сказать, была вовсе не кровь, а чистый виски.

- То есть, - бесцветным голосом констатирует Лу, останавливаясь прямо перед ним, - несмотря на всю эту байду с завещанием и крайне мутные обстоятельства всех трёх смертей, никто из официальных лиц не усмотрел в них ничего криминального?

- Именно.

- Вот дерьмо! То есть весьма прискорбно, хочу я сказать, - Лу снова безжалостно ерошит свои кудри.

- Потому-то нас и наняли. Монтгомери пребывают в панике и хотят наконец выяснить, есть ли среди них убийца.

- Поправочка, - Лу вскидывает руку. - Убийцы. Их там, возможно, несколько. В сговоре или без. И твои драгоценные Монтгомери наверняка не только в панике пребывают, но и втихомолку радуются тому, что конкурентов на игровом поле стало куда меньше. То есть... м-м-м... осталось пятеро: внуки, племянник и двое, так сказать, правнуков - я про близнецов. Их мать не считаем, она не кровная родственница Роджера, но в получении наследства своими отпрысками ещё как заинтересована, я полагаю. А какова хотя бы примерная величина дедулиного состояния?

- Точных данных у меня, разумеется, нет, - Зак откладывает в сторону свою папку, - но, по разным оценкам, от пятидесяти до восьмидесяти миллионов, включая ценные бумаги.

- Убивают и за меньшее, - негромко резюмирует Лу. - Так что мы оттопыримся на славу, чувак. Вот чёрт.

В её голосе смешиваются восторг и тревога. Это именно то, что чувствует сам Зак.