Идущая сквозь сны

шках в чем-то типа шатра. Таких шатров было разбросано по всей полянке довольно много. Я кормила его виноградом. Старалась быстренько кинуть ягодку ему рот, но не тут-то было. Его Наглейшеств

е пропьешь. И хотя это было давно, я еще помню

подует легонько, то пощекочет губами, а то игриво коснется кончиком языка. Он поднимает голову и мы встречаемся глазами. Его зрачки затопили всю радужку, думаю, у меня та же история. Я смотрю на него и понимаю, что рано или поздно мы с ним станем любовникам

е видно. Почти. Это меня слегка охлаждает. Подумать только, я готова отдаться ему прямо здесь, среди кучи праздного народа. Фу, мерзость. Я отодвигаюсь от искусителя, поправляю платье. И тут слышу тихие стоны. Оглядываюсь, и вижу, что в соседнем шатре совсем не стесняются. Полу

увств, может возбуждение, а может, все вместе, но я, закинув руки ему на плечи, жадно впиваюсь в его губы. Я их целую, покусываю, облизываю языком, руками зарываюсь в его волосы. И стону просто ему в рот. И снова целую и пью его дыхание, и полностью теряюсь в своих чувствах. Я только понимаю, что он меня тоже целует, что его язык так же жадно исследует мой рот, как и мой язык его. А потом во всем этом вихре я

от него, от них всех к себе, чтобы там выплакаться и успокоиться, уткнувшись в ладони. Ка

но я его отправила к себе. Поужинала в одиночестве и завалилась спать. Хочу быстре

ге цветов. Выхожу на поляну. Ночь. Секундочку, только что ведь был день. В моем сне чаще всего предзакатное время, когда природа готовится ко сну, но еще не спит. Начинаю понимать, что я видимо, сама того не желая, опять вошла в чужой сон

е почти повернувшись спиной, слышу девичий стон. Но это не страсти стон, это боль. Резко разворачиваюсь назад и вижу, что тело девушки провисло в руках парня. Он склонился над ней. Его фигура изменилась. Это уже не молодой парень. Он выше, шире в плечах, волосы отросли и нечесаными патлами закрывают лицо. Не дав себе даже секунды на размышления, я кидаюсь к ним. Бегу изо всех сил через поляну, но как это бывает во сне, она становится все дальше и дальше. Он поднимает голову. Я не вижу лица, но оттуда, где оно должно быть, на м

он написал мне гневное «Где шляешься, дочь?». Я ответила, что теперь официальная фаворитка, что все хорошо и прочее, и п

риседы, снова отжимания. Сегодня по веревке залезать легче. По крайне

в спальню. Нужно переодеться в халат, позавтракать и приступать к своим обязанностям. Наверняка Младшенький заглянет в ближайшее время. Где же халат я вчера бросила? Осматриваюсь в поисках этой вещи и натыкаюсь глазами на зеркало для связи. Оно, елки-зеленые, открыто почему-то, и оттуда на меня таращится Главный следователь. Сначала я застываю, загипнотизированная горящим огнем в темных глазах. Он меня буквально ест ними. И только через секунду до меня доходит, что я же топ-лесс.

чатьс

бы сомневался. В нем он рекомендует, раз уж мне так повезло, вспомнить и о семье, которая меня любит, помнит и проч. и проч. В конце письма мне, наконец, становится понятно, к чему были эти излияния про любовь. Раз уж мне не жаль родителей, хорошо бы вспомнить о сестренке, дословная фраза папани. Дальше шла белиберда из нагромождения лести, игры на жалость, попыток манипулировать и все это сводилось

не церемонясь. Приставил стул вплотную ко

и, – ласково поглажива

егодня нет привычной мне лукавой иско

ости

у, но он крепко держит мои пальцы одной

невинная девушка, и такие обычные при Королевском дворе нравы, могут тебя сму

е того, сквозь вот эти хитрые ухмылки и порочные взгляды, вдруг проступил взрослый, думающий, и не р

ай больше не будем

месте, залетает, основательно шваркнув

ончили, у нас с л

о тут без