Притворись моей

подтверждает вслух мою последнюю мысль брюнет.

словно собирается взглядом прожечь

нова будешь угрожать, что запихнёшь в багажник? — зад

вается, в демонстративном ожидании складыв

, Дюймовоч

н, вид

чего жду от

о же не

удобнее перехватываю картонный пакет с пострадавшим обедом и, выдавив из себя наимилейшую ул

пятна от чаудера я, конечно же, собираюсь на своей собственн

какое

авляется в первую попавшуюся мусорку неподалё

своим негодованием. Тем прямее разворот моих плеч, увереннее осанка и

ь—пятнадцать на то, чтобы отстирать одежду и привести её в относительно божеский вид под сушилкой для рук. С пиджаком из жаккарда такой метод быстрой стирки и сушки вряд ли прокатит, а вот с тонким шифоном блузки — вполне. Отослав сообщение Лизе, удостоверяюсь, что терпение Бы

иша. — Мы уже дома. Она в порядке. Дома закончился хлеб, и она пошла в пр

остояние — действ

одиннадцати, — делаю паузу, с содроганием сердца заранее представляя всё то, что ме

связи воцар

Ар

молчит, а дальнейшее звучит уже с неподдельн

она молчала. Переваривала. И пер

ь встречно. — Ты, как никто другой, знаешь, что никакого парня у

зинфицирующего средства, так что моё возмущение не тако

ет. — Что это вдруг за работа такая ночная? — оживляется сн

принимаясь терет

странцами, всё в спешке, им без разницы, какое вр

ревизия. Все выйдут. Даже те, кто на бол

оришься тогда с тётей Наташей? Чтоб присмотрела, — тру сильнее, крепче прижимая плечом тел

я выручает нас с сестрой в подобных ситуациях. Надеюсь, и н

что мне сегодня на смену. Вроде бы она свободна, — соглашается

Уг

только моё! Большую часть зеркала занимает загорелая гора литых мышц, наряду с самодовольно ухмыляющейся физиономией… я уже даже не знаю, как его назвать! Как и не имею ни малейшего понятия о том, как он тут оказывается, в

е чем гора литых мышц (до сих пор ничем не прикрытых!) приближается

ая в своеобразный капкан. Золотисто-карий взор, как и мой — направлен исключительно на наши отражения, глаза в глаза. Мой пульс мом

сь твоё приглаш