Сквозь чащу. На неведомых тропинках - 4
ыль закапала кровь. Мужчина вышел вперед, ег
хожее на спицу с навершием. Или булавку, или брошку, которую мама иногда втыкала в шляпу
му раздулись, а потом... Потом он слизнул алые капли
а и уговорить себя, что все в порядке. Я могла перепутать время... А почему нет? Люди видят солнечные блики, а потом уверяют,
Могли воткнуть иголку в ухо, непонятно, зачем, но психов полно. Воткнули, а потом стали рассуждать о чем-то по
асштабе квартиры, города или страны. Я не дома в масштабе
могла с Седым пересечься. А пото
всплеска боли и... Наверное, им было смешно наблюдать за потугами человека, который
бращая внимания на боль, на заливающую воротник кровь, встала и побежала. Оттолкнулась лад
шину. Увидела и пронеслась мимо, даже не повернув головы. Если остановлюсь сейчас, если потеряю минуту, чтобы открыть дверь, найти ключи, вставить в зажигание, завести, развернуться - не выб
ряд ли меня можно назвать спортивной, но тогда я вложила в рывок все силы и остановилась, только когда в боку кололо так, что на второй план отст
епроницаемое белое марево, а не предрассветная, наброшенна
к и все вокруг. Надо уб
те мужчины могут быть здесь в
что не знаю, с какой стороны прибежала. Чувство направлен
у одного есть нож и, судя по всему, он умеет с
на. Ни шагов, ни других звуков, и
, Ольга, не значит, что
миг показалось, что в тумане мелькнуло что-то
я, неме
ысль? Моя
стр
и очертания деревьев, нереально широкие ствол
ряд
землю и оглашает округу громким ревом. Я приложилась виском об асфальт и ободрала ладони почти до мяса. Перед глаз
рязь вперемешку с кровью. И боль. Везде: в голове, в руках, ног
полненная сожалением мысль, - дер
Зубы клацнули, по затылку словно прошлись наждаком, когда голова проехалась по асфальту, кожу обожгла боль. Сквозь пелену тумана проступила темная фигура, на месте глаз которой тлели ярко-красные угли. Их я запомнила особенно
тряхивая с себя воспоминания, словно капли воды. Что было, то прошло. С некоторых пор я не переставала наслаждаться ощущением чи
омната в Серой цитадели максимально близко подошла к этому понятию. Она не стала местом, в которое хотелось бы вернуться, она не стала местом, в котором я могла чувствовать себя в
и, вышитыми картинами, с большой кровать
здесь не было. Как не было
, что вижу, словно мне нужно не только видеть, но и коснуться шероховатой поверхности, вырез
звякая железом. Стилет, изогнутый нож, атам Раад
ерва с губ сорвался лишь шепот. - Где? - а з
неожиданно, что я даже не успела осознать, что делаю и зачем. Дернула руко
нова, боковая стенка треснула. - Где, черт
рила, пусть неживому существу, в первый раз ждала помощи и испугалась, не получив ее. Проще всего было обвинять обычную деревяшку в том, ч
цитадели. Любой цитадели, кроме
шел Кирилл. Таким, как я его помнила, таким, как хотела помнить, в домашних спор
оддел ногой остатк
мужчиной. - Знаешь, как вернуть Юково? - только чтобы не молчать, спросила я, затягивая концы кушака на халате. - Ты вытяну
его. Не стал. - Он разве
озвращался домой с завода и, с улыбкой прося добавки жареной картошки, рассказывал про самодура начальника, идиотов коллег и лучшего
ское самолюбие. Но и оно потеряло остроту. Глупо страдать вечно. Все, что от него требовалось, это оставаться таким же равнодушно отстраненным. Но что-то изменилось. Не в нас, в окружающем мире. Что-то требовало от него ново
ла. Кирилл посм
и поднял боковую стенку ящика. - Этот стол всего лишь артефакт, хоть и не совсем обычный. Но, прежде всего, это вещь. - Он бросил доску на пол. - Если хочешь, чтобы он р
психиатру? Шизофрения? Психо
глаза посветлели, сквозь надетую маску заботли
этом хотел
вышло сипло,
сделать шаг вперед, подойти почти вплотную, он коснулся б
в его глазах было что-то такое, отчего я чувствовала
угую боль, впрочем, он вряд ли нуждался в
улыбнулся, -
я задохнуться то ли от счастья, то ли от ужаса. На безымянном п
ищника. А широкий ободок на его пальце, то самое кольцо, что я надела на палец тринадцать лет назад. Почти четы
Свое я выбросила. Давно. Просто ехала на машине, открыла окно и вышвырнула этот символ супружеско