Покров мести

то из этого не могло успокоить боль, которая сжала ее грудь. Ничто не могло этого сделать. Клары больше не было, но тень предательства со стороны подруги оставала

если бы все это имело простое решение, как если бы слова могли восстановить то, что было разрушено. Но Ана больше не могла слушать. Она слышала достаточн

вачено болью, но этот вопрос продолжал вырываться, как будто это было единственное, чт

оторого она знала, тем, кто заставлял ее чувствовать себя в безопасности, тем, кто заставлял ее мечтать о совместном будущем. В этот момент то, что она видела перед собо

сках способа исправить то, что уже не имело решения. Но Ана, с яростью, все еще пульсирующей в ее венах, отстранилась

граница, которую Хавьер больше не мог переступить. Она не хотела ничего из того, ч

значения, пытался ли он объясниться, искал оправдания - ничего из этого не могло вернуть ей то, что она потеряла.

его голос дрожал, он пытался пробить

о ледяным взглядом

как будто она говорила с кем-то другим, с чужим для себ

аг в ее сторону, но Ана отступила, как будто близость его сжигала ее. Она не могла выносить его присутствие, его близость. Отно

но и разочарования. Он не хотел ее терять, он не хотел, чтобы все закончилось. Но Ана

о они сжались в ее груди. Ей надоело слушать ложь. Ей надоело смотреть, как он пытается манипулирова

ой. Но она увидела только мужчину, который солгал, который разрушил ее доверие. Она увидела только жестокую и разрывающую реальност

е не было ни малейшего сомнения или колебания. В ней была сила, которую она сам

отрела на него так, как раньше. Она уже не видела того мужчину, которого любила. Она видела только предателя, который разрушил все, что они разделяли. И вот что причиняло ей

вь не была достаточной, когда доверие было нарушено безвозвратно. Она не могла продолжать жить ложью, она не могла игнорировать реальность. Отношения, которые они построили, больше

то можно было бы сказать или сделать. Ей нужно было двигаться дальше, даже если боль разрывала ее изнутри. Она должна бы

ь то, что уже было необратимым. Комната наполнилась тяжелой пустотой, и Ана поняла, ч

к маленький акт освобождения, но в то же время боль пронзала ее, как острое игло. Разрыв был уже сделан. И хотя путь к исц