Ангелы бездны
ав
аверное, сами черти
ах, а за спиной сл
- как молитву, все повто
Ведь я вырос в этих местах и знал здесь каждую тропинку! Там, у самой развилки, над водою было плоскогорье, которое, уходя далеко в рощу, нависало над дорогой в виде небо
ник: в темноте отчетливо был виден его белый тамп
нав лошадь к самому краю обрыва, я привст
это западня! Вас предали
енных до зубов крестоносцев, два безликих многоруких и многоголовых черных пятна с разных сторон ползли по дороге,
.. Он не стал делать резких движений. Он отпустил поводья и медленно, не то
удто спрашивая, который час. – Бросьте мне ваш меч – я свой по неосмотрит
о я
ду ва
падали в теплый вечерний воздух, словно жемчужины, рассекая его и заставляя звенеть. Кровь прилила у м
сьбу. Отстегнув ремень, на котором крепились ножн
ягких черных брюках. На ногах его были не громоздкие с пряжками башмаки и не тяжелые ботфорты, а тонкие кожаные сапоги в обтяжку - наверное,
ки так, что позади его оказалась глухая стена, и со спокойствием взошедшей на
ная тень коснулась, наконец, изящной бледно-золотистой тени за
рушив желтоглазую тишину теплой августовской ночи. О
олову не пришло спуститься – я попросту забыл о том, что могу прийти ему на помощь, как забыл о том, кто я такой
у, стиснуло в своих объятиях, оторвало от земли и зак
и дивно. Он скользил по паркету из трупов, как последний солнечный л
ускрипте. И каждое его движение имело начало , конец и паузу где-то в середине, когда, на секунду замерев, словно
но-звенящая пауза, когда он на мгновение, словно мраморное изваяние древнего бога, замирал с мечом в руке, выгнутым наподобие ветки сакуры, которую один
и безжалостно. Перед ним сейчас были не живые люди, а... Реагировало, действовало, думало сейчас лишь его тело, а душа... Я не зна
ся бой? Скорее всег
него были трупы. Каменная площадка была усыпана мертвыми телами, и кровь при свете луны казалась черной и блестела, как смола. Да, он вышел из самого ада – незапятнанный, непорочный,
пришел
то есть, я хотел сказать, монсен
олько шагов кубарем по мягкому речному п
пко стиснуло, сжало, сдавило мне кости, и я почувство
от самый голос, который три часа назад пытался вести спор с великим инквизитор
длинных черных волосах, а лицо, совершенству которого завидовали звезды и поклонялись короли, было абсолютно бесстрастно
есует жизнь мальчишки? – спросил он.avito.ruРЕКЛ
бр
бега угодив в завораживающий плен хрустальной неторопливости белоснежных рук, легко и небрежно, как будто это была по рассеянности
о-то горячее и неприятно липк
стро сказал маги
ерьте мне, г-н Монсегюр, я искренне очарован вашей кр
ви, быстро, почти незаметно шагнув к нам навстречу. – Вы еще не зна
почти не заметную пау
мальчика! –
подобно отравленному наконечнику волшебной стрелы, вонзилась в глаза, в уши и сердце. Лицо и улыбка графа, на мгновение, утратив ледяную отрешенность мраморн
ись ноги, и гол
олько
я дрогнули и разжались – от неожиданности я сн
чарующей страсти слет
отчужденности голосом сказал он, в свою очередь приставляя меч к груди обмякшего рыц
аете? – встр
не вожу знакомства
луй, в эту минуту он менее всего думал о ледяном
лись сейчас с моими людьми, рискуя жизнью, если могли остановить нас в одно мгновение, не
время – изо дня в день, из года в год – пить только красное вино, иногда хочется просто воды, самой обыкновенной воды из колодца
меч и рывком под
и вы хотите подождать, пока сю
ет-
движением – легко и изящно, с
и с удивлением, граничащим с паникой, посмотрел на молодого чело
с насмешкой, слегка небрежно, и, ка
ет кардинал – за то, что вы меня
ляд на меня и
ез пару минут здесь будет его святейшество, а я не в на
?.. События принимали все более и более неожиданный (и
ды, я оперся о его руку и в од
ите мадам Петраш раньше меня, скажите ей, что я в восторге
ня, и мы понесл
ди него, и его длинные черные волосы, развиваясь, то и дело касались моего лица – скользили, шептали, дразнили, ласкали... И еще они пахли сиренью, пали одуряюще, до спазмов под сердцем, до слез, до головокружения. Иногда мне
а, господи! Прост
буквально через полчаса
инулось какое-то гигантских размеров чу
ла, что было силы вцепивши
сеньер! Здесь мед
е Флер!.. Моя девочка соскучилась, дожидаясь меня. Извини, извини, милая – ника
й холке; та заскулила и запрыгала, заглядывая в глаза хозяину – б
н, пожалуй, предпочтение отдает
замком. Граф бросил поводья подбежавшему тут же мал
и, слегка усмехнулся он. – Как будто вас всю
тремительностью, что я практически не поспевал за ним и, как
услугу? Ведь я как-никак рисковал жизнью, п
гнул уже знакомый мне гигант с детским лицом, ка
на ходу бросил юный граф. - Расста
скользнул тревожным взглядом
оя кровь.
о умеет поставить точку в разговоре. Рыцарь проводил нас все
л в виду Гастон Леру. – Нас действительно видно за версту – тех, кто навсегда отравлен еще не изведан
бр
башню. Магистр зажег оставленные под
ога я буква
я, которая по роскоши, должно быть, не усту
у великолепию и, ступив на полностью закрывающий каменный пол изумрудный кове
мин, сложенный руками явно не рядового печника, изящная мебель с выгнутыми спинками-лепестками и ручками в фо
вспомнил я слова начальника о
ебя. – Это уже не плохо: должен же он
. Не зеркало, а целая дверь в иной мир. Я не доверял зеркалам и слегка их побаивался, а потому остор
. Эти подушки были разбросаны не только по постели, но и на полу и даже у камина – видимо, хозяину комнаты приходило в голову прилечь иногда в самых неожиданных и неподходящих для этого местах. На одну из таких подушек тут же,
зумеется, не обратил в
нулся ко мне лицом: кровь на его рубашке давно высохла, и теперь к
– искренне
вшегося сеньора из Прованса, студент (надеюсь, теперь уже бывши
лдел. Вот тебе и благодарность за то, что
следу
секунду сменившейся еще большей бледностью. Я р
вершенно не касается, крадете лошадь у приличного человека, мчитесь ночью через лес предупредить меня о том, что я и так прекрасно знаю, и, под конец, как последний
ня наворачиваются злые слезы. Да,
и привезли меня сюда! Я в
ежительно
ставлять вас на рас
поверю, - отчаяние и злость смешались в моем голосе (о, как же я
алости к ближнему (он указал на свой крест на плаще). Между пр
редки?.. Это где-нибудь на
ь, что он сле
спел порядочно наболтать. И вы
и вашу улыбку, от которой г-на рыцаря едва не хватила кондрашка. Уж не знаю, как там насчет всего
– быстро с
ую получить оплеуху. Ну, а анг
я как-то странно, и
чего вы добиваетесь?
. Или – покраснел? Я уж
мысли. Неужели
ловами, дикая, щемящая, изводящая сердце и душу, тоска про
тью и еще чем-то напоминающим обиду сказал он. – Все вы, люди, одинаковы, как ромашки
сердце колотилось, как бешеное. Я знал, что своими словами сейчас, может бы
Вы знаете, каково это каждую минуту, во сне или наяву, думать о вас, точно зная, что даже в случае, если вдруг (вдруг случится такое чудо, и луна упадет на землю?) вы позволите прикоснуться к вам, обладать вами, это все равно
азах его словно зажглись крошечные зеленые огон
прозвучал низко и хрипло, как надбитый колокол. – Уб
е на Флер – меня понесло, сло
за ворота влюбленных принцесс и в открытую говорит королям «вы мне отвратительны!» Где, н
очень тихо и быстро,
бросилась
влюбленный осел, вот
o.ruРЕКЛАМАБронируйте кварт
бр
вдруг неожиданно и мгновенно, как будто на черно-белую страницу убийственно-прекрасного рисунка вдруг каким-то чудом выплеснули все краски радуги,
Я ожидал всего, что угодно – от пощечины до удар
друг сказал он, - меня еще никто ни разу не называл «самовлюбленным ослом». Мне всег
быстро пове
валом ниспадающие на плечи. И я... ничего не понимал! Что за человек такой странный? Им восхищаются – он зл
едва заметной горечью сказал он, и я понял, что он, ка
сил мне через пл
ей реакции, не минов
то
ной башне рядом с моей. Я ре
Чт
холодная. Лежащая рядом Флер с легким удивлением покосилась на меня – она явно не понимала, ч
ез привычной своей чарующе-ледяной отстране
те моим оруженосцем, - он с
теперь вы
вствуя, как земля убе
его щеки, а в глазах... в глазах промелькнуло что-
тствуя кого-то там, за окном. – Я распоряжусь, чтобы вам принесли еду и одежду. Ужи
ах отвести от него восхищенных глаз. А,
инул свои тонкие черные брови. – Нем
ив его, я, как мяч