Орион взойдет

Был солнечный день. На улице стояла чудесная погода. Весна здесь была уже в полном разгаре. На деревьях набухали почки, рвы наполнились водой, а на обочинах зацвела мать-и-мачеха. Вьющиеся по оградам растения стали коричневыми и блестящими. Лес вдали словно распушился прямо на глазах, становясь всё гуще. Ярко голубело небо в вышине, и доносилось пение жаворонков. Воздух был прохладным, но до мурашек по коже, приятным.

Под большим толстым деревом, закрывающим листвой яркий свет солнца, сидела девушка, державшая в руках большую толстую книгу в кожаном переплёте. Она читала её неотрывно, лишь часто перелистывая страницы. Девушка была обладательницей светлых волос, достающих до поясницы, светлой кожи, красивого лица с ровными мягкими чертами и сияющих небесно-голубых глаз. Ей было всего шестнадцать лет. Всем, кто хоть раз видел её, казалось, что она настоящий маленький ангел, полный чистоты и невинности.

Девушка захлопнула книгу и мечтательно подняла глаза к небу. Сквозь зелёную листву дерева проникали лучики солнца. На девичьем листке появилась лёгкая улыбка.

— Это невероятно, — сказала она. — Обожаю те моменты, когда героиня признаётся своему любимому в чувствах, а тот отвечает ей взаимностью. Это потрясающая книга! Вот бы мне такую же жизнь, как в книге.

— Ирия Лайтс! — внезапно раздался знакомый голос, из-за чего девушка вздрогнула. Она узнала голос Эмара. Девушка быстро, прижав к себе книгу, спряталась в кустах.

Ирия жила в семье Эсмардл. Семья являлась богатой и знатной. Она состояла из главы семьи Хартесса, его жены Мадвилл, их старшего сына Эмара, восемнадцатилетнего светловолосого юноши с пронзительными серо-голубыми глазами, и младшей дочери Мэйлл, тринадцатилетней черноволосой и темноглазой девочки. Ирия же являлась приёмной в этой семье. Приёмной и ненужной.

Её взяли, когда она была ещё младенцем. За все шестнадцать лет эта семья ни разу не подарила ей и каплю радости. Все сразу невзлюбили её и быстро дали понять, что она — чужая. Эмар и Мэйлл всё время издевались над девушкой. Хартесс игнорировал её, а Мадвилл старалась сделать её жизнь невыносимой. Она жестоко наказывала девушку за малейшую провинность.

Ирия не раз пыталась узнать у Хартесса о своих родителях, но тот либо не отвечал, либо говорил, что они давно мертвы. И больше ничего. Ни словом больше.

Но Ирию не окружали лишь злые люди. В особняке работали добрые, но пугливые слуги. Каждый раз, когда Мадвилл наказывала её и оставляла со следами побоев, кто-нибудь из слуг бережно уводил тихо плачущую девушку, залечивал синяки и ссадины, ласково успокаивая. Прислуга очень любила приёмного ребёнка, но ничего не могла противопоставить хозяевам, ибо они являлись страшными людьми. Ходили слухи, что любой человек, который чем-либо не угождал этой семье, пропадал без вести. Ирия знала о этих слухах, потому ничем не возражала Мадвилл и Хартессу и молча сносила их жестокое отношение к ней.

Слуги научили Ирию доброте, заботе, любви. Когда она была маленькой, старая служанка, которая вот уже несколько лет назад как скончалась, по ночам приходила к ней, утешала, рассказывала сказки и истории, где героев всегда ждал счастливый конец. Пожилая женщина учила, что хороших и добрых людей на свете много. Ирия спрашивала, найдёт ли она когда-нибудь друзей. Служанка, улыбаясь, ласково гладила девочку по головке и отвечала, что она обязательно встретит их.

Но было ещё кое-что важное в жизни Ирии — она волшебница.

О своём магическом даре Ирия узнала в тринадцать лет случайно. В тот день Эмар в очередной раз насмехался над ней, даже попытался схватить за волосы. В тот момент в девочке что-то перемкнуло. Она закричала и толкнула Эмара. Неведанная сила оттолкнула юношу. Он столкнулся со шкафом, в результате чего получил синяк на руке. Разумеется, Эмар пожаловался родителям. Хартесс побледнел, а Мадвилл страшно разозлилась. Она ударила Ирию по лицу и избила за то, что та посмела навредить её сыну. Потом Ирию заперли в комнате и запретили думать о ужине. К счастью, добрые слуги подлечили девочку и накормили.

На следующий день Ирию выпустили. Хартесс строго предупредил её, чтобы она больше не выкидывала подобных фокусов. И запретил даже думать о магии, выражая, что этим занимается только нечисть.

Конечно, Ирия не послушалась. Тайно она находила в библиотеке любые книги по колдовству и читала их. Часто она также пыталась призвать магию. Ничего не получалось. Лишь слабое тёплое свечение окутывало руки и сразу же рассеивалось. Ирии очень хотелось научиться волшебству, вот только книги мало чем могли помочь, а обучить этому было некому. В доме Эсмардл слово «магия» под строгим табу.

Да, жизнь Ирии была невыносимой. Но, несмотря на это, девушка оставалась добрым и любящим человеком. Она верила, что все её мечты когда-нибудь сбудутся. Девушка читала много книг — уж очень она любила читать — и часто погружалась в свои невероятные мечты.

Ирия даже не догадывалась, что сегодня её жизнь навсегда изменится.

Ирия затаилась и постаралась не шевелиться, чтобы не выдать своё присутствие. Как ожидалось, к дереву, возле которого она сидела, подошли Мэйлл и Эмар. Они огляделись по сторонам, выискивая пропавшую Ирию, которая сейчас пряталась в кустах поблизости. Она не сомневалась, что брат и сестра искали её для собственного развлечения.

— Куда она делась? Я только что её тут видела! — капризно крикнула Мэйлл, топнув ножкой.

— Она прячется от нас. Конечно, только урождённая дикарка может прятаться, как крыса, — презрительно скривил губы Эмар.

В Ирии всколыхнуло возмущение.

— Отец запретил впредь к ней приближаться, но я не могу вот так всё оставить. Я должен показать этой девке, кто главный! Не может быть, чтобы какая-то сирота превосходила меня в учёбе!

Ирия поняла, что Эмар имел в виду их совместное обучение. Пожалуй, Хартесс сделал единственное доброе дело, позволив приёмной дочери получить хорошее образование, какое получает аристократия. Оба учились хорошо, но Ирия получала более высокие баллы и похвалу от их старого учителя. К сожалению, успехи в учёбе лишь подвергли девушку ещё большим издевательствам со стороны Эмара.

— Далеко она уйти не могла. Идём, — сказал Эмар.

— Когда мы её найдём, что будем делать? — спросила Мэйлл.

— Придумаем. Мама скоро от неё избавится, но, стоит признать, такого прелестного личика жалко лишиться. Теперь я понимаю, почему отец за столько лет не выбросил её из дома. Он явно ждал, когда Ирия вырастит, чтобы сделать с ней это, — выделил последнее слово Эмар. Его глаза недобро заблестели. Он улыбался словно хищник, предвкушающий охоту на желанную добычу.