Когда Спящий проснется

- Нет, – Мия отодвинула свиток и с вызовом взглянула в глаза мужчине. – Я не отвечу больше ни на один ваш вопрос, господин Кудо, пока вы не объясните, зачем это все, и что вы собираетесь дальше делать.

За бортом плескала вода, и кричали чайки. Подходил к концу третий день морского путешествия, до Хигоку – сердца Оясимы – оставалось всего несколько часов, а Мия вдруг словно очнулась от тягостного муторного сна.

Сразу после ареста Акио она была в таком беспросветном отчаянии, так придавлена грузом вины, что ухватилась за соломинку. Господин Кудо отвел ее на корабль, который, судя по всему, принадлежал ему лично. Мия забилась в дальний угол крохотной каюты, обняла себя за ноги и сидела так несколько часов.

Плеск волн в борта и усилившаяся качка подсказали, что корабль отчалил. Девушка отметила это механически, равнодушно. Она едва обратила внимание на появление господина Кудо с чашей воды. Равнодушно опустила руку в воду, как он хотел. Равнодушно проследила, как та вскипает, приобретая насыщенный багряный цвет, словно в чашу налили свежей крови.

- Мда… что и требовалось доказать, – пробормотал господин Кудо и задумчиво поскреб гладко выбритое лицо.

В другой ситуации Мия закидала бы его вопросами, но сейчас ей было слишком плохо. Любая неосторожная мысль вызывала почти физическую боль, и она отчаянно старалась не думать.

А господин Кудо ушел. И чашу забрал.

Он вернулся позже с той же чашей, но теперь в ней был вареный рис и несколько кусков солонины.

От вида и запаха еды к горлу подкатила тошнота. Мия ковырнула рис палочками и отодвинула миску.

Заснуть ночью так и не получилось. Она то погружалась в тягостное забытье без сновидений, то резко вскакивала от ощущения надвигающейся беды.

Уже под утро приснился двор Инуваси-дзё, отчаяние в глазах Акио и его голос: «Я же велел уходить тебе, Мия». И руки – ее руки, медленно вонзающие кинжал в грудь дайме.

Мия проснулась от собственного захлебывающегося крика. И даже мысль, что все это – сон, что в реальности Акио жив, не принесла облегчения. Она скорчилась на тюфяке и зарыдала.

Рядом, словно из ниоткуда, появился господин Кудо. Насильно усадил зареванную девушку, заставил поднять голову. От слез все расплывалось перед глазами. Она дернулась, пытаясь избежать бесцеремонных прикосновений. В ответ щеку ожгло пощечиной.

- Выпорю, – пообещал Такеши Кудо.

Угроза не подействовала. В эту минуту Мия почти ненавидела себя за непослушание, стоившее Акио свободы, а может, и жизни. И соглашалась, что заслуживает самого сурового наказания.

- Хорошо.

В ответ мужчина выругался с явной досадой, а потом снял с пояса флягу. Стальные пальцы стиснули щеки, принуждая Мию открыть рот, и в горло полилось сакэ.

- Пей!

Она сглотнула, закашлялась и сглотнула еще раз. Сакэ было отвратительным – несвежим и холодным – но от него голова очистилась от мыслей, и рыдания отступили.

- Ну? – спросил Такеши Кудо. – Истерика закончена? Тогда послушай меня еще раз, девочка! Я могу спасти твоего господина, но для этого ты должна делать то, что я скажу. Сейчас я хочу, чтобы ты умылась и легла спать. А когда проснешься, у нас будет долгий разговор. От того, насколько честно и подробно ты ответишь на мои вопросы, зависит жизнь Акио Такухати. Поняла?

Мия тупо кивнула. От алкоголя она мгновенно осоловела. Стоило ей снова лечь, как девушка забылась глубоким сном без сновидений.

Наутро мучитель заставил Мию съесть завтрак и начал обещанный разговор, больше напоминавший то ли допрос, то ли экзамен. Господина Кудо интересовал не дайме, но сама Мия. Ее образование, знания, опыт. Он то задавал каверзные задачки, то требовал прочесть вслух отрывок из уложения о рангах чиновников, то рассказать ему правила этикета.

- Поразительно, – объявил мужчина, потирая руки, в середине второго дня. – Не думал, что гейш учат даже этому.

Она могла бы сказать ему, что «этому», то есть основам экономики и теории права, она научилась самостоятельно под руководством Акио и Юшенга, но ей не хотелось посвящать этого странного человека в историю своей жизни.

- Можно мне выйти на палубу? – неожиданно для самой себя спросила Мия.

Тот прищурился, смерил ее взглядом и кивнул: