Баскетбол

– Майк, а Майк! Ну ты прям от этого платья не отлипнешь! – хихикнула низенькая скуластая девушка, беспечно болтавшая босыми ногами сидя на подоконнике.

– Так красота же! – вздохнула другая, повыше и постарше, но такая же смугленькая, с раскосыми темно-карими глазами. – Жаль, что всего в таком разок походить. Вот же несправедливость!

– Чего ж тут несправедливого? – удивилась младшая. – Ты же за Марата навсегда замуж собралась или так, на пару годиков?

– Чё болтаешь, голова твоя пустая! Люблю я его… да и где у нас парня лучше-то найдешь?

– Так не найдешь или любишь? – хитро прищурилась мелкая.

– Балда! Я тебя сейчас подушкой тресну! – беззлобно пригрозила старшая.

– А на второй день что?

Распахнув полированный шифоньер, будущая невеста продемонстрировала нежно-голубое платье до колен. Много рюш и роскошное солнце юбки, вызвавшее восхищенно завистливый вздох подруги.

– Ну-у-у… ах! Не пожалели твои денег!

– Папаня хорошо зашабашил летом, и я у него как-никак одна, да и замуж один раз и навсегда и не абы за кого…

– Поняла-поняла! – рассмеялась подруга.

– Майка! – донесся мужской голос со двора. – Доча!

– Чего, папань?! – откликнулась девушка, высовываясь в окошко, подвинув подругу.

– Слышь, тут Линка с Катькой мимо двора из лесу шли. Так у них корзинки белыми аж через верх! И говорят, в Лисьем яру их тьма вылезла! Может, смотаетесь мухой с Ленкой, уж больно жаренки грибной охота.

– Пап, так уже почти обед, и до тудова дороги почти два часа, – скривилась девушка. – Может, с утра?

– Как знаешь, – тяжело вздохнул мужчина средних лет. – Но аж слюнями изошел, как глянул. Боровиков-то еще в этом году и не родилось.

– Майка, пойдем! – стала убеждать ее подруга. – Чего нам, туда бегом с пустыми корзинами за час домчим. И оттуда дорогу-то как свои пять пальцев знаем, ни за что не заплутаем. И еще девчонки говорили, в Лисьем уже пару дней городские какие-то туристы палатки поставили. Парни вроде как красивущие – где там нашим.

– Да мне-то от них что? – отмахнулась Майка.

– Ну тебе-то и правда без надобности, а у меня-то жениха нет.

– Ой, помечтай еще о городских. Сдались мы им, – посмеялась невеста, но стала собираться.

***

Колючая еловая ветка хлестнула по лицу бегущей в панике Майке, едва не лишая зрения в и без того почти совсем сгустившихся сумерках.

– Помогите! – закричала уже охрипшая и обессилевшая девушка, задыхаясь от долгого бега.

Но вместо дарящих надежду человеческих голосов сзади, как издеваясь, опять завыли ее преследователи. Три невиданно огромных волка, что гоняли ее уже не первый час, почему-то не нападая, но и не давая остановиться или повернуть в сторону ближайшего жилья. Словно забавлялись с ней, играя с ее паникой, как обычные псы с палкой.

– Кто нибу-у-удь! – завопила девушка и, будто наказывая, один из волков почти нагнал ее и даже схватил за уже изодранную штанину спортивного костюма.

Завизжав, Майка из последних сил рванула вперед, оставляя в страшных челюстях клочок ткани, и через минуту под ногами зачавкало.

Болото! Ноги стали стремительно проваливаться, и вскоре девушка оказалась по пояс в грязной воде, не ощущая все еще твердого дна. Неужто ей суждено утонуть? Назад не повернуть. Волки хоть и не лезли за ней в болото, но и никуда не уходили, бегали туда-сюда по сухому, лязгали зубами, подвывали и поскуливали. Правда, теперь их уже осталось только двое, но на нее одну и их с лихвой. Где несчастная подруга, Майка боялась и подумать, вдруг уже лежит где-то бездыханная рядом с брошенными от испуга корзинками, наполненными отборными грибами, будь они неладны.

Замерев в холоднющей воде, девушка стала быстро замерзать. Залязгала зубами и разревелась от страха и отчаяния.

– Убирайтесь! Пошли вон! – начала она швырять комками водных растений в волков, но тем все ни по чем. Только себя еще больше и обливала.

– Я не хочу умира-а-ать! Не хочу-у-у! Папа-а-а! Мара-а-ат!

– А ну пошли отсюда! – рявкнул с берега незнакомый мужской голос, и только тогда потерявшаяся в своем ужасе девушка заметила крупную мужскую фигуру с фонарем в одной руке и здоровенной сучковатой палкой в другой. – Прочь сказал!

– Помогите! – прошептала Майка, не находя уже сил для крика, но ее услышали, и вскоре крепкие руки подхватили девушку, вынося из стылой воды.

– Как ты, малыш? – приветливо спросил незнакомый светловолосый парень с ослепительной улыбкой, и даже такая замерзшая и насмерть перепуганная девушка оторопела от нее. Таких, как он, она в своей глухомани в жизни не видала. – Потерпи, сейчас отмоем, переоденем, согреем. Все кончилось, не плачь.

Спустя час вымывшаяся в ручье по-быстрому Майка сидела, завернувшись в одеяло, у костра, одетая в чужие мужские вещи. В руках у нее парила большая кружка с чаем и чем-то еще, судя по тому, как все сильнее плыло в ее голове и она болтала без умолку, тогда как незнакомец слушал и пристально смотрел на ее губы. А ей нравился этот тяжелый голодный взгляд, и не было страшно отчего-то, только все легче и жарче и внутри что-то тянуло… переворачивалось… просило… Какой же он… Такие бывают ли?

Не говоря все так же ни слова, не назвав даже своего имени, парень наклонился к ее лицу и поцеловал. Не нежно, как делал жених, приноравливаясь сначала. Нет, сразу властно, захватывая, подчиняя и превращая томление и трепет в девушке в полноценную бурю. Она покорно застонала, обвила его шею, открываясь его чувственному нападению безоговорочно. Не было ничего и никого, только целующий ее рот и ласкающие руки. И не единым словом она не протестовала, когда незнакомец подхватил ее и унес в стоявшую тут же палатку.