Храм Саламандры

Воздух тих. Лишь иногда сквозь тишину прорезается звон цепей и лязганье металла. Жар опаляет, стремится забраться под кожу. Он вокруг. Заполонил всю арену, узорчатые арки, главную террасу. Запах гари. Серы. Глаза щиплет, трудно дышать.

Вдруг быстро и прерывисто зарокотали барабаны — пора танцевать. Донеслись крики зрителей, требующих азартного представления.

Танцевать! Одна–единственная мысль крутится в мыслях: ни в коем случае нельзя останавливаться.

Низ платья вместе с руками взмывает вверх и в стороны, украшения игриво звенят. Но босым ступням слишком жарко и больно — арена высечена в жерле вулкана. Быстрее перебираю ногами, давая стопам хоть немного отдыха. Колени дрожат, кусаю губы – не отвлекаться на боль. Жутко, но никуда не деться. Чтобы выжить, нужно танцевать — такое мне выпало наказание. Несправедливо, но никого это не волнует. Разве что…

Оракул не сводит с меня горящих глаз — с нетерпением ждёт ошибки, чтобы выдвинуть смертельный приговор, отобрать последний шанс на искупление. Угли его глаз гипнотизируют, заставляя оступиться. Ящер недовольно постукивает хвостом, когтями задних лап скребет раскаленные камни арены, передними то и дело поправляет капюшон традиционного одеяния. Одеяния, в котором он выдвигает приговор. Всегда смертный — самый алчный саламандр, что с него взять? Чересчур блюдёт законы своего мира, ропщет, что он их создал, забывая, что на самом деле это сделал Бог Огня. По мнению Оракула, все должны беспрекословно подчиняться. Глуп. Рано или поздно найдутся несогласные, которые развернут революцию.

Не отвлекаться! Танец — вот что в данный миг главное.

Кисти рук плавно изгибаются в такт музыке, правая уходит вверх, левая в сторону. Вскидываю голову в небо, в очертании верхушки вулкана виден лишь кусок, затянутый свинцовыми тучами. Может, дождь всё же прольётся, прибьет пыль и жар арены?

Отмахнулась от мысли, не отвлекаться на мечтания! Плавно прогнулась в спине, черкнув ладонями камень арены, и медленно обратно, юбки, словно крылья, вторили моим движениям. Жаль, не могу с их помощью взмахнуть и улететь отсюда прочь…

Ноги рисуют на арене замысловатые круги, поднимая в воздух ленты пыли. Извиваюсь под нарастающий ритм мелодии, как гибкие ветви ивы на ветру, борюсь с порывами, но не сдаюсь. И не сдамся! Никогда!

Зрители в восторге. Ещё бы! Такие движения им в новинку. Танец для них любимое развлечение. Хотя то, что последует после, в случае моего проигрыша…

Не думать! Пока всё идёт хорошо — им нравится. Пока им нравится — жива я!

Необходимо продержаться отведенное время. Взгляд на часы — как песочные, только из верхней стеклянной части в нижнюю перетекает огонь. Необъяснимо, но потрясающе. Осталось совсем немного. Хочется улыбнуться, но сдерживаю себя — не стоит выказывать преждевременную радость.

Боль в ступнях становится почти неощутимой — верно, ожог нервных окончаний и шок — пусть, это малая плата за жизнь и свободу. Последние минуты. Внутри разливается тепло, окутывает громыхающее о рёбра сердце. Но…

Внезапно левую голень простреливает острая боль, и я падаю на арену. Стихли овации саламандр. «Оступилась!» – побежал шёпот по рядам трибун.

Неверяще замерла. Волосы сокрыли моё бледное лицо, от которого вмиг отхлынула вся кровь вместе с радостью. Нет… Невозможно, чтобы оступилась! Взгляд исподлобья на ухмыляющегося Оракула – его чёрных лап дело!! Только ничего не докажешь. Не станут даже слушать. Чужачкам веры нет.

– Ты не сссправиласссь… – прогремел голос Оракула над ареной. Сколько удовольствия и торжества излучала его треугольная морда!! – Однако у тебя есть ещё один шанс.

Что?.. Ещё один шанс?

– Есть три пути. Первый – ссстать жертвой прилюдной любви нашшего жреца. Второй – ссстанцевать ссс ним раунд из десссяти минут. И третий – ссразу выбрать сссмерть. Итак, твой выбор?

Воздух снова стих, предоставляя мне время в спокойствии выбрать путь. Значит, шанс… В большинстве подобных случаев женщины выбирали первое. Таким образом они избегали участи смерти, но после к ним крепилось пожизненное клеймо проигравших. Клеймо позора. Их считали рабынями любви, и их мог взять любой саламандр, когда и где тому вздумается.

Второй путь выбирали крайне редко. Танец со жрецом – хуже самой смерти. Может, мне улыбнётся удача?

Я встала, гордо вскинула голову. Взгляд моих карих глаз тверд. Оракул же, наоборот, сощурил свои чёрные бездонные угли. Чувствовал неладное.

– Я выбираю второй путь.

Посыпались вздохи удивления. Загудели трибуны. Верно, никто не ожидал подобного. Раздавшийся гонг заставил смолкнуть гул.

– Ты уверена в сссвоём выборе? – Оракул даже со своего насиженного места поднялся. Капюшон слетел, обличив жуткую голову старого саламандра.

– Уверена.

– Что ж… – удивление Оракула сменилось дьявольской усмешкой. Обращаясь к зрителям, ящер громко, предвкушающе гаркнул: – Вссе сслышали? Она выбрала поединок ссс нашим жрецом!! Поединок без правил!

Без правил?!..

Пророкотал сигнальный рог. К звукам барабанов добавилась флейта, разбавив привычную какофонию угрюмым звучанием. Уже хоронят. Что ж... помирать так с музыкой!

Барабаны ушли в прерывистый ритм. Всеобщее внимание направилось на мраморную отполированную до блеска лестницу, ведущую спуск на арену. По ступеням, звеня своим странным оружием, спускался жрец. Но он оказался… человеком. Не саламандр.

Человек… как так?!!! Волна надежды поднялась с глубин моего отчаяния. Неужели удача всё же на моей стороне? Но стоило мне рассмотреть жреца подробнее, как начала в последнем сомневаться. Да, жрец был человеком. Только вот… ОЧЕНЬ соблазнительным человеком.

Большую часть лица скрывала серебряная маска, оставив обозрению лишь левый глаз, угол рта и почти весь волевой подбородок. Плечи и голову жреца укрывал синий плащ, под ним только алая набедренная повязка. Плащ не утаивал стальных мышц торса, сильных рук и крепких ног.