Фактор аннигиляции

А в глазах у тебя неземная печаль,

Ты сильная птица, но мне тебя жаль.

(с) Наутилус Пампилиус, «Одинокая птица».

Солнечный лучик красиво падал на пол сквозь чуть приоткрытые занавески. Дома всегда закрывали шторы, чтобы дневная жара не вторгалась в комнаты, но все равно было душновато. На кухне тихо играла музыка, она была до боли привычной и знакомой, слитой воедино со всеми звуками в доме. Глеб сидел на полу, в тени, и рассматривал пылинки, кружащиеся в луче. В такие моменты комната приобретала янтарные оттенки, будто на нее смотрели через жёлтые стёклышки. Перед ним лежала энциклопедия, которую он перечитывал уже в черт знает какой раз. Ему очень нравилась часть, где рассказывалось про грибы и растения. О них очень часто любила рассказывать бабушка, когда он оставался у нее на лето. Идея о скором отъезде его очень радовала — скоро снова можно будет бегать по полю, искать грибы и пугать стрекоз.

— Глеб! — раздался голос мамы из кухни. — Глеб, иди сюда!

Мальчик поднялся с пола, бросив там книгу, и побежал на голос матери. Когда он вошёл в кухню, то увидел маму, сидевшую за столом с чашкой чая. Она ласково улыбнулась сыну.

— Глеб, садись, — улыбчиво сказала она, кивая в сторону табурета.

Он подошёл к столу и только хотел послушно сесть, как вдруг табуретка прямо под ним исчезла. Мальчик упал на пол, больно ударившись копчиком. Музыка вдруг будто стала тише. Глеб посмотрел на мать, чьё лицо резко стало серьезным. Она ничего не говорила, но пристально смотрела на сына.

— Мама? — позвал он, садясь на колени. — Мне не больно. Честно-честно.

Она продолжила молчать. Музыка тоже совсем стихла, как и все остальные звуки в доме.

— Мама?! — опять позвал он, осматриваясь по сторонам в панике. — А куда…

Он ощутил слабость всем телом. Она накрыла его полностью, откидывая на пол, будто надоевшую игрушку. Глеб ощутил, что пол вдруг перестал быть твердым, а дышать стало невозможно. Вокруг все было липким, холодным и похожим на манную кашу по консистенции своей. Он попытался открыть глаза, это вышло не сразу, но, открыв, он понял, что снова оказался в болоте. Его захватил ужас осознания, что он снова тонет, что болото поглощает его и что спасения не будет. Он дёргался, пытался выбраться, но так только глубже утопал в нем, оно тянуло его вниз, пока не перестал виднеться свет с поверхности. Хотелось кричать от безнадёжности и нежелания оставаться в зелёной жиже навсегда. После наступило смирение. Он расслабился и выпустил остатки воздуха. Болото окончательно его поглотило.

Глеб проснулся в холодном поту. Все его тело взмокло, пижама отвратительно прилипала к телу. Сердце бешено колотилось в груди, словно стрелка метронома. Он сел и схватился за лицо, руки тут же стали мокрыми. Тяжело дыша, он поплелся в ванную, что-то уронив по дороге. Было по-настоящему страшно. Впервые за два года ему снова приснилась мама. Столько времени он хотел очень многое ей сказать, но она все ускользала и ускользала в его снах. Он пытался хвататься за ее образ, пытался не забывать, но чем дальше шло время, тем хуже он помнил, тем больнее ему становилось и тем реже она являлась.