Сезон прощения

Мужчина, которого я любила, мужчина, за которого я собиралась замуж, попросил меня спасти жизнь моей сестры-близнеца. Он даже не смотрел на меня, объясняя, что у Анны полностью отказали почки.

Затем он подвинул через стол документы о расторжении помолвки. Им нужна была не только моя почка. Им нужен был и мой жених. Он сказал, что последним желанием Анны было выйти за него замуж, хотя бы на один день.

Реакция моей семьи была жестокой.

— После всего, что мы для тебя сделали? — взвизгнула моя мать. — Анна спасла жизнь твоего отца! Она отдала ему часть себя! А ты не можешь сделать для нее то же самое?

Мой отец стоял рядом с ней с мрачным лицом. Он сказал, что если я не хочу быть частью семьи, то мне не место в его доме. Меня снова изгоняли.

Они не знали правды. Они не знали, что пять лет назад Анна подсыпала что-то в мой кофе, из-за чего я пропустила операцию по пересадке для нашего отца. Она заняла мое место, став героем с фальшивым шрамом, пока я просыпалась в дешевом мотеле, заклейменная трусихой. Почка, что билась в теле моего отца, была моей.

Они не знали, что у меня осталась всего одна почка. И уж точно они не знали, что редкая болезнь уже разрушала мое тело, оставляя мне всего несколько месяцев жизни.

Позже меня нашел Артём, его голос был сорван.

— Выбирай, Аврора. Она или ты.

Странное спокойствие окутало меня. Какое это теперь имело значение? Я посмотрела на мужчину, который когда-то обещал мне вечность, и согласилась подписать собственный смертный приговор.

— Хорошо, — сказала я. — Я сделаю это.

Глава 1

От лица Авроры Соколовой:

Мужчина, которого я любила, мужчина, за которого я собиралась замуж, попросил меня спасти жизнь моей сестры. А потом вручил мне документы, чтобы покончить с нашей.

Артём Орлов не смотрел на меня, когда подвинул безупречно отпечатанный документ по полированному дереву моего маленького обеденного стола. Его челюсть была напряжена, а под ухом подергивался мускул. Усталость в его глазах была не просто от недосыпа; это была глубокая, душевная изможденность, которая накапливалась неделями.

— Это Анна, — сказал он низким, грубым голосом, будто наглотался гравия. — Ее почки... они отказывают, Аврора. Полностью.

Я не вздрогнула. Я уже знала. Шепот в доме моей семьи превратился в рев, который я больше не могла игнорировать. Моя сестра-близнец, Анна, хрупкая фарфоровая кукла, которую моя семья оберегала всю жизнь, наконец-то разбивалась.

— Врачи сказали, что ей нужна немедленная пересадка.

Я провела пальцем по краю стола, мой взгляд был прикован к бумагам. Слова вверху были резкими и черными: РАСТОРЖЕНИЕ ПОМОЛВКИ.