Не мой папа

Людмила

— Милая, давай быстрее, мы уже опаздываем, — тороплю дочку, на ходу запихивая в сумочку всякие мелочи.

— Да, мамочка, сейчас, сапожки никак, — говорит дочка плаксиво.

Подхожу, поправляю носки, натягиваю резиновые сапоги, быстро надеваю Ире шапку, застегиваю курточку, сую в руки рюкзачок, и мы выбегаем. Смотрю на часы — через пять минут должен подойти автобус, если не ускоримся — опоздаем.

— Ирка, побежали, — крепко хватаю дочь за руку, и мы бежим по лужам, не обращая внимания на грязные брызги. На работе переоденусь.

Вот и остановка, перевожу дыхание и вижу наш автобус. Успели! Втискиваемся в него, я крепко прижимаю Ирку к себе, чтобы не задавили в толчее, и слышу: «Готовим за проезд». Кое-как поворачиваю на себе сумку, нащупываю кошелек, открываю…

Не может быть! Я же точно знаю, что у меня еще было несколько купюр, специально оставляла. Но сейчас их нет. Куда же?.. Черт, Егор! Убью его, когда увижу. Гад последний. И как только умудрился вытащить? Когда?

Кондуктор подходит ко мне и выразительно смотрит. А я отвечаю виноватым взглядом.

— Мелочь дома забыла, — говорю, и самой стыдно. — Дочь вот в сад собирала и…

— В другом месте на жалость будешь давить, милочка. Либо плати, либо выметайся.

— Но я каждый день езжу на этом автобусе, завтра все верну, правда.

— Нет денег — идешь пешком, — сурово сводит брови кондуктор.

— Не могу пешком, опоздаем.

— Не мои трудности. Пашка, — кричит на весь салон, — останови, девушке выйти надо!

Автобус тормозит и открывает двери. А я стою, не решаясь выйти, все жду чуда. Но оно ожидаемо не происходит. Протискиваюсь через людей, которые смотрят на меня осуждающе, вытягиваю Ирку, и автобус трогается, оставляя нас в одиночестве. Присаживаюсь на корточки перед дочкой.

— Ну что, Ириш, придется топать ножками.

— Ну и ничего, мамочка. В садике отдохнем.

Вздыхаю. Она-то отдохнет, а мне работать целый день. Сменщица в декрет ушла, замену никак найти не могут, вот и пашем с нянечкой бабой Нютой — Анной Григорьевной, если быть точной — за себя и того парня. Уверена, что она меня прикроет, но не хочется напрягать ее своими проблемами. Так что хватаю дочь за руку, и мы буквально летим в сад.

Почти у входа вижу какую-то неясную фигуру. Мужчина выходит и идет к своей машине. Со спины и не понять кто, вроде раньше не видела, но есть что-то знакомое в повороте головы, в походке. Так похож на Дениса, что аж дух захватывает. Хотя откуда ему тут взяться? Уехал давно и не вспоминает даже наверняка.

Но сердце уже ухает внутри. Глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, чтобы успокоиться. Подумаешь, мужчина, похожий на моего бывшего. Мало ли их. Первое время вообще в каждом видела.

— Мамочка, что с тобой? — спрашивает Ирка, видя, что я остановилась.

— Все хорошо, устала просто.

— Так мы уже почти дошли, пойдем, — тянет она меня за руку, и я кое-как подавляю порыв оглянуться и посмотреть еще на незнакомца. Тут же одергиваю себя: он привел ребенка в детский сад, значит, это чей-то муж и отец, нечего на чужих мужиков пялиться.

Заходим в здание, поднимаемся на второй этаж, и я выдыхаю.

— Опаздываешь, Милочка.

— Знаю, баб Нюта. Егор, паршивец, чтоб ему пусто было, подвел.

— Что опять натворил твой братец? — Нянечка качает головой.

— Потом расскажу, на тихом часе, — подмигиваю и киваю Ирке. — Раздевайся давай, работать пора.

Дочка улыбается и деловито переодевается. Она у меня самостоятельная — загляденье просто. Вижу, как она складывает вещи в шкафчик и идет в группу, сама быстро скидываю верхнюю одежду, переобуваюсь и иду встречать остальных детей. Раз баба Нюта ничего не сказала, значит, моего опоздания никто не заметил. Вот и славно.

Погружаюсь в работу с головой и отвлекаюсь, только когда дочка дергает меня за рукав. Смотрю на нее — глазки блестят, сама какая-то возбужденная. Не заболела ли?

— Мам, а ты знаешь, что у нас в группе новый мальчик? Руслан зовут. Он такой… — Дочь по-взрослому закатывает глаза, а я не знаю, что мне делать раньше: расспросить дочь или идти знакомиться с новым подопечным. — Он у нас первый день. Я ему все-все показала, ему понравилось. Мы теперь дружим.

— Вот и хорошо. Играйте, а я скоро приду, ладно?

— Конечно.

Целую ее в макушку и отправляю в группу. Ее перехватывает баба Нюта, и я благодарно улыбаюсь. Можно не беспокоиться и снова заняться делом.

Новый мальчик и правда замечательный. Хочется его в пример ставить. Воспитанный, вежливый, послушный, тихий. Даже слишком тихий, я бы сказала. Хотя моя дочь его прекрасно дополняет. Егоза и тихоня — сладкая парочка. Наблюдаю за тем, как они играют, как она его теребит и развлекает, не дает скучать, и поражаюсь — откуда это в ней? От отца, не иначе. У того тоже вечное шило по жизни. Неугомонный. Не сиделось ему на одном месте долго. Вот и усвистал.

К обеду чувствую себя полностью выжатой. Вспоминаю, что еще домой на своих двоих топать благодаря Егору, так даже стону от бессилия. Киваю нянечке и выхожу на пару минут подышать свежим воздухом, заодно и братцу позвонить и по ушам надавать.

— Привет, братишка, — шиплю зло, стоило ему поднять трубку. — Ничего не хочешь мне сказать?

— Нет, а что? — Голос невинный, аки у агнца. Ага, плавали, знаем.

— Да так. Села я сегодня в автобус и обнаружила, что всю наличку из кошелька как корова языком слизала. Не знаешь, как так вышло?

— Нет, понятия не имею, — все еще притворяется.

— Егор, хватит! — рявкаю так, что, наверное, слышно во всем детском саду, но мне уже все равно. — Не строй из себя дурачка. Кроме тебя некому было взять. Так что признай уже, что стащил у меня деньги и даже не сказал.

— Да не брал я твои вшивые деньги! — взвивается он.

— Ага, барабашка утащил.

— Небось сама потратила, а теперь на меня все валишь.

— Что? Ты в своем уме? — Я аж дар речи на мгновение теряю от его наглости. — Значит, так, братец-кролик. Путь в мой дом тебе отныне заказан. Не можешь признавать свои ошибки как мужик — поищи другую дуру. С меня хватит!

Отключаюсь. Чувствую, как злоба кипит внутри, не находя выхода. Я на работе, тут дети, нельзя срываться. Делаю дыхательную гимнастику, чтобы успокоиться, и иду назад. Скоро тихий час, надо укладывать, баба Нюта одна не справится.

Поднимаюсь в группу, говорю деткам, чтобы переодевались на сон. Руслан впервые за день не слушается, а продолжает сидеть на стульчике, строя замок из лего. Подхожу и присаживаюсь рядом на корточки.

— А ты почему не идешь? Смотри, все детки уже укладываются.

— А меня сейчас заберут.

— Почему это?

— Мама с папой сказали, что я сегодня на полдня пойду, а потом домой.

Хмурюсь. По логике все правильно, в первые дни ребенку проще ходить по полдня, чтобы привыкнуть, но это происходит в ясельной или в младшей группе, когда дети идут в сад впервые, но не в средней. Ладно, сейчас придут его родители, и я все выясню.

— Хорошо, тогда ты жди их, а я уложу других и вернусь, ладно?