Неоновый дождь

Виктор Гавура

НАРИСУЙ МНЕ ДОЖДЬ

Октябрь.

Дождь идет вторую неделю. В забегаловке под названием «Чебуречная» собирались немые. То был старый, досоветской постройки дом, стоящий особняком на углу улицы на-против базара. Здесь всегда было пиво в черных дубовых бочках и горячие, с пылу, с жару, чебуреки. Пиво наливали скрипучим ручным насосом, оно имело неповторимый вкус и пену шапкой на пол бокала.

Эта харчевня была родным домом для нищих, бродяг и преступников всех мастей. Невидимый магнит тянул их сюда отовсюду. Бездомные, воры и пропойцы, опасные и везде одинаковые люди, живущие обманом и преступлением, как черные черви роились в этом притоне под смачной вывеской «Чебуречная». Их параллельный мир жил своей потаенной жизнью, по своим неписаным законам. Грубая примитивность здешних нравов отталкивала и в то же время, чем-то привлекала. В этих ущербных людях было что-то свое, свободное от общепринятых норм, ‒ до обнаженности натуральное.

Открыта «Чебуречная» была всегда, с утра до поздней ночи, но наибольшее оживле-ние наступало в воскресные дни, когда кроме обычных завсегдатаев, сюда приходили немые, избравшие «Чебуречную» своим питейным заведением и неформальным клубом. Их жести-куляция, гримасы и издаваемые звуки, под гвалт хмельного веселья, звон и дребезг посуды вносили в здешнюю обстановку чумовой колорит дома умалишенных. Порой в этой неразбе-рихе проступало нечто знакомое, что-то до боли узнаваемое виделось в этой шумной суете. Это сборище галдящих, суетящихся людей напоминало нашу жизнь, вывернутую наизнанку.

Глава 1

А сегодня опять дождь, как и вчера

Сколько дней я не видел солнца? Не помню. В тягучем однообразии минует время. Не дождусь конца этой бесконечно длинной недели. Скорей бы наступило воскресенье, вос-кресение от всего. Занятия на первом курсе медицинского института в конец меня извели. Я мечтал учиться в Запорожье, ступить на берег легендарной Хортицы, известного с времен Константина Багрянородного острова святого Георгия, своими глазами увидеть воспетый в былинах последний оплот вольных людей. Но меня ждало разочарование: явившиеся, как исключение, они исчезли, как невозможность.

Когда в 1969 я приехал в Запорожье, этот город удивил меня своей вопиющей неуст-роенностью. Главная улица, Проспект имени великого вождя и учителя, растянулась на де-сятки километров. Центр – везде и нигде. Надзиратели коммунистического режима домога-лись от всех одинаковости, они подчинили себе этот город. Его построили под линейку в ви-де одной, бесконечно длинной улицы под названием проспект имени Ленина, вдоль которой понуро стоят, выстроенные по ранжиру закопченные дома современного и сталинского до-мостроительства.