Джонни Пай и Смерть Дуракам

Я смотрю на Москву и не узнаю её. Наш мир изменился, все цели, надежды и мечты превратились в прах, осыпающийся сквозь пальцы, подхваченный ветром, оседающий на разбитые, застывшие в немом хороводе машины.

Оборванные электропровода, заброшенные лабиринты улиц, обломанные тела мостов, которые никто не спешит чинить, разбитые витрины банков, наполненных деньгами — бумажками, потерявшими смысл в этом мире.

Мир изменился, неумолимо увлекая за собой людей, выжимая из них всё человеческое, порождая новые ценности, поражая мутациями больше даже не физическими, а умственными.

Некоторые выпотрошили и съели крыс, а на их место пришли сами, прячась по углам, разбегаясь от света, шума или от других людей. Они выживают, сжигая в себе гордость, надежду, любовь и остатки разума. Для них не остается ничего, кроме приступов голода, тут же утоляемого кучкой пойманных в канализации грызунов, чьи тушки, словно предупреждение, остаются за ними, как осязаемый след безысходности.

Другие — хищники, живущие тем, что обирают трупы, камнем лежащие на улицах гибнущего города. Одежда, еда, оружие — все, что есть у мертвого, они забирают, распределяя между собой. Они собираются в лагеря, оккупируя защищенные участки города, не позволяя чужакам приближаться к ним и на пушечный выстрел. Я помню их. Я их ненавижу. Они хоронят гибнущих, закапывая их в землю, но ведь в условиях невероятного голода у всех остальных, только у мародеров всегда есть свежее мясо.