«Мой враг Без права на прощение» от Анастасия Ридд Настя Орлова

Карета, запряженная тройкой вороных коней, мчалась во весь опор,

громыхая массивными колесами по ухабистой лесной дороге. На позолоченных

дверцах кареты красовался фамильный герб графов Никитиных – трехглавый

дракон с коронами на головах и длинными змеиными языками, сплетающимися в

букву Н.

В карете находился граф Сергей Васильевич Никитин, жена его Мария

Петровна и младший сын пяти с половиной лет отроду. Женщина и ребенок

испуганно вжались в сиденья, граф же, наоборот, замер в неестественной позе,

словно каменное изваяние, устремив застывший взгляд на бархатную обшивку

кареты.

– Сережа… Они нас догонят, нам не удастся скрыться, слышишь?! Нужно

остановиться и бежать в лес! – умоляла графиня мужа, с силой прижимая к себе

младшего сына.

Мужчина посмотрел на мальчика, а затем перевел взгляд на жену, на ее

заметно округлившийся живот, спрятанный под зеленым шелком роскошного

платья.

Он сжал челюсти и нахмурил брови.

– Далеко мы с тобой, Маша, не убежим. Попытаемся договориться и отдать

золото. Скорее всего, это то, что им нужно. А сына мы спрячем! Петруша,

тормози! – крикнул он в окошко. – Тормози, я сказал!!

– Тпруууууу!

Карета резко остановилась. Женщина и ребенок в недоумении смотрели на

графа. Но он уже принял решение.

– Григорий! – мужчина посмотрел на сына. – Ты уже достаточно взрослый,

чтобы все понимать и позаботиться о себе. Ты должен бежать прямо сейчас и

спрятаться в лесу! Ты меня слышишь?

Мальчик испуганно посмотрел на отца и отрицательно покачал головой.

Графиня поддержала мужа, и, хотя глаза ее были полны слез, она твердо

сказала:

– Гриша, так надо! Не возвращайтесь сюда, что бы ни случилось! – она

сняла с шеи крестик и сунула мальчику в руки. – Ну же! Беги! – заколебалась,

привлекла к себе. – Нет, погоди! – осыпала сына поцелуями, перекрестила. – Да

хранит тебя Бог…

Вдалеке послышалось ржание лошадей и конский топот, земля загудела,

затряслась. Преследователи неумолимо приближались. Граф вытащил из-за

пазухи сверток и протянул младшему сыну.

– Спрячь эти бумаги и береги их, сын! Береги, как зеницу ока!

Он поцеловал мальчика в лоб и вытолкнул из кареты. Гриша заплакал,

протянул руки к рыдающей матери, но потом что есть мочи побежал вглубь леса,

где мощные ели своими увесистыми мохнатыми лапами сразу укрыли его от

посторонних глаз.

Мальчик притаился в дупле, у корней старой, почти высохшей ели; он

прикрыл вход хвойными ветками и закрыл уши ладонями, чтобы не слышать

душераздирающих криков, доносящихся издалека. Зажмурился и стиснул зубы,

втянул голову в плечи и молился о том, чтобы все это поскорее закончилось. Ему

казалось, что еще немного, и он проснется после ночного кошмара. Хотя он и был

совсем юн, но понимал, что там, на лесной дороге, происходит нечто ужасное,

что-то такое, что изменит их обычную жизнь навсегда. Ему стало страшно,

мальчик с трудом сдерживался, чтобы не закричать, не забиться в истерике.

Послышалось несколько выстрелов, и птицы испуганно вспорхнули с деревьев.

Еще какое-то время доносились голоса, жуткий хохот. Затем раздался топот

копыт, но, к счастью, этот звук удалялся и вскоре стих окончательно. Стало тихо,

и эта мертвая тишина показалась Григорию еще более зловещей и пугающей. В

ушах шумело, сердце билось так сильно, что стало трудно дышать. Его не искали,

страшные люди уехали. Теперь можно выйти из укрытия и вернуться туда, где он

оставил родителей.

Гриша обнял себя за плечи и тихо сказал:

– Ма…Вот видишь, я хорошо спрятался, и плохие люди меня не нашли. Я

хочу выйти… я хочу к тебе, ма. Где ты? Я больше не могу ждать… я выхожу.

Подождав еще немного, Гриша, крадучись, вышел к дороге и выглянул из-за

дерева. Карета стояла на том же месте, где он ее оставил. Кучер склонил голову

на грудь, казалось, он спит. Мальчик выбежал из укрытия и радостно крикнул:

– Петруша!

Подбежал к старику и тут же застыл на месте, не в силах пошевелиться от

ужаса. В груди Петра зияла глубокая рана, из нее торчал топор, по зеленому

кафтану сочилась густая, алая кровь, образовав темную лужу, вокруг которой уже

роились мухи. Мальчик отшатнулся, бросился к карете – дверцы распахнуты,

внутри никого нет. Он пробежал вокруг и тут же заметил отца. Рот ребенка

приоткрылся в немом крике, но мальчик не издал ни звука.